отмалчивается. Он всегда любит держать ситуацию под контролем. Ну ладно, продолжим…»

– Все равно, никакая интуиция не заставит бросать все и экстренно нестись на другой конец страны. Согласитесь, со стороны это выглядит несколько неестественно, а вы сами только что говорили, что мы люди взрослые, склонные к продуманным решениям. Как-то все не вяжется, и вот как раз такие нюансы и подрывают доверие. Что скажете?

Он пожал плечами и как-то виновато посмотрел на профессора, мол, можно ли говорить, но тот, скривившись, как от недозрелого лайма, согласно кивнул.

– Говори, Максим Николаевич, Женя не тот человек, которым можно манипулировать.

– Хорошо…

Я его опередил.

– Был еще случай? – догадался я.

– Да, у моего пациента. Имя, фамилию, звание я пока сообщать не буду.

– Еще одна проверка? – он согласно кивнул головой и продолжил:

– У него были проникающее осколочное ранение грудной клетки и тяжелая контузия. После того как пришел в себя, мучился, как и вы, головными болями и начал слышать голоса и со временем начал с ними разговаривать. Думали, чистый психоз. Но…

– Полковник Арцеулов?

– Да, именно тогда это имя прозвучало в первый раз. Я уже тогда увлекался историй и разбирался в дворянских родах, и про отца Арцеулова, героя Отечественной войны, слышал, но так, мельком, а про его сына – нет. Таких возможностей, как сейчас, у меня тогда не было, поэтому проверить информацию не смог, но некоторые нюансы говорили о том, что все-таки он реально общался с людьми из прошлого.

– И что было дальше?

– А ничего. Во время одного такого ночного сеанса связи у него случился инсульт. Утром он что-то попытался сказать, но к обеду скончался.

Теперь я более пристально смотрел на Сашку:

– Поэтому ты мне нацепил холтер, контролировал давление и сидел все время рядом? Почему не сказал?

– Ты бы стал нервничать и сам себя довел бы до инсульта без всяких собеседников из прошлого. Напомнить, в каком состоянии ты ходишь последнее время? Хорошо, что хоть под снотворным спать стал нормально.

– Хорошо. Спасибо, Саша.

Повернувшись к гостю, продолжил разговор:

– То есть вы хотите проверить, общались ли женщины с кем-то еще из нашего времени и знают они имя своего собеседника?

– Да, абсолютно верно. Я никому и никогда не сообщал об этих событиях, связанных с голосами в голове моего пациента.

– Хорошо, я вас понял. На следующем сеансе я спрошу…

Тут уже снова вмешался Сашка:

– К следующему сеансу надо подготовиться более тщательно. В свете этих событий нужно максимально подстраховаться и ночью четко контролировать твое состояние. И если возникнут даже предпосылки к инсульту, сразу принимать меры.

– Согласен. Мне мое здоровье тоже не безразлично.

Небольшая пауза на осмысление, и я выдаю вердикт:

– Ну, вот и договорились. А вы, Максим Николаевич, ждете последней проверки и потом или разворачиваетесь, уезжаете, или включаетесь в процесс переговоров с моими новыми знакомыми?

Он только кивнул головой в знак согласия, чуть прикрыв глаза, напомнив мне Иоду-джедая из «Звездных войн».

– Когда будем спрашивать? Сегодня?

– Нет, сегодня ты будешь спать все еще под снотворным. До вечера я просто не успею найти для тебя свободную палату интенсивной терапии и объяснить людям, почему там ночью должен спать мой пациент.

– Может, частную? Я могу договориться, – подал голос гость.

Тут Сашка скривился:

– Не стоит: чужое место, чужое оборудование, чужие люди.

– Ну, вам виднее. Тогда на завтрашнюю ночь готовимся?

И я, и Саша синхронно кивнули головами «да».

– Хорошо. А я попробую подготовить ряд вопросов, на которые смогут ответить женщины из уездного городка из второй половины девятнадцатого века.

Как ни странно, но прошедший разговор меня успокоил: все-таки двое дипломированных и уважаемых психиатров подтвердили, что я реально не псих, и, главное, в данной ситуации я не один на один с возникшей проблемой. Приняв снотворное, с чистой совестью улегся спать, и мысль о возможном инсульте из-за использования нестандартного канала связи ушла на задний план. Как там говорила гражданка Скарлетт О’Хара, «Я об этом подумаю завтра», так же и я.

Утро началось с того, что Сашка меня потянул куда-то в другое отделение, где меня достаточно тщательно обследовали: взяли кровь, послушали, померили давление, сводили на электроэнцефалографию головного мозга, ну и конечно, отправили на МРТ. Судя по всему, мой друг проникся возможностью инсульта и взялся за дело со всей своей неуемной энергией, чтобы уберечь меня. Ближе к вечеру, когда все результаты были на руках, придя в палату, профессор с Максимом Николаевичем устроили консилиум и при мне стали обсуждать медицинские показатели, которые, несмотря на мой возраст, не внушали опасений. Мое мнение – устроили тут цирк с лошадями, чтоб успокоить перед очередным сеансом.

Под вечер меня отвели опять в другое отделение, в палату интенсивной терапии, где мы и разместились на всю ночь. Меня облепили всевозможными датчиками и дали возможность в тишине закрыть глаза и войти в полудрему. Но вот прошла ночь, а никто на связь не вышел, хотя раньше каждую ночь проходу не давали. Так прошло еще две ночи, пока Сашка торжественно не объявил, что в палату интенсивной терапии нас больше на ночь не пустят.

На третью ночь команда психиатров-экспериментаторов, все еще не успокоившись, затащили меня в какой-то vip, который был рядом с этой палатой – даже у Сашки не хватило влияния и знакомств занимать на ночь реанимацию три дня подряд, но по мне так и этого было достаточно.

К моему удивлению, контакт, так как и раньше, был установлен почти сразу, да еще лучше и устойчивее. Я был в полудреме, но какой-то странной, так как слышал на краю сознания, как тихо переговариваются профессор со своим питерским коллегой. Когда картинка нормализовалась и я смог видеть своих иновременных собеседниц, то немного удивился: обе женщины были одеты в черные траурные платья, а у Екатерины были заплаканные глаза и распухший нос, да и ее старшая родственница выглядела расстроенной.

– Здравствуйте, Катран.

– Здравствуйте, Ксения Витольдовна. Здравствуйте, Екатерина Аристарховна. Случилось что-то плохое? Умер кто-то?

Екатерина всхлипнула и закрыла лицо ладонями и ее плечи задрожали в плаче. Понятно.

– Маргарита Михайловна?

Ксения кивнула головой.

– Отмучилась сердечная. Только схоронили.

– Поэтому вы меня не вызывали, – констатировал я причину, – соболезную, Екатерина Аристарховна.

– Спасибо, Катран, – тут же ее голос девушки изменился и стал жестче, – теперь у меня появилась еще одна причина найти и наказать негодяя, который виноват в бедах, постигших нашу семью.

– Думаю, у вас есть право на месть. Крепитесь, смерть матушки это серьезное испытание, но там наверху она скоро встретится с Аристархом Петровичем, здесь ее мучения закончились. Ну а мы здесь, на грешной земле немного поработаем над торжеством справедливости.

– Хорошие слова, – вмешалась в разговор старшая женщина, – извините, Катя намучилась в последние дни и не сможет долго поддерживать связь с вами.

– Я все понимаю и сам не настроен на долгий контакт, есть