Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Двое мужчин перестали завывать и удивленно уставились на меня.
— А музыка? — слегка заплетающимся языком спросила у них же. Я чувствовала себя на удивление легко и беззаботно. Они отставили в сторону напитки и удивленно осмотрелись. «У вас. У вас спрашиваю, милы-е-ее». Не ответили.
— Так ты нам сама спой. Мы подыграем. Правда, Тормий.
— И то правда, Формий!
И они вдвоем начали нескладно хлопать в ладоши и натянуто улыбаясь.
Слуха, надо сказать, у них не было. Зато у меня было все — и слух, и голос, и желание.
Хотела бы я на этом моменте сказать: «А дальше, как в тумане», но я все отчетливо помнила.
Началось всё с «Вдруг, как в сказке хлопнула дверь1…»
И эта песня оказалась пророческой. После того, как я забралась на сцену и начала петь, в таверне стало намного оживлённее. Во-первых, Тормий и Формий созвали людей с улицы, а кого не звали — пришли сами. Когда народ собрался у полуразвалившейся сцены, на которой произошел мой дебют, жара шла во всю. Людям нравилось. Песочные платки внизу прыгали, кричали и танцевали в такт. На словах «В темно-синем лесу, где трепещут осины…2» ко мне начал пробираться никто иной как Шэн. А поскольку я тщательно подражала герою Юрия Никулина и старательно размахивала ногами — а-ля канкан, ко мне он подобрался не сразу. Да что там? Я даже про больную ногу забыла. И нисколько не удивилась тому факту, что как только у него получилось пробиться, он подлым приемом схватил меня со спины подмышки и начал стаскивать со сцены.
— Катя! Ты что творишь? Я сказал сидеть тихо и ничего не пить.
Я же не могла уйти со сцены просто так и всем своим двадцати почитателям старательно кричала:
— Ал би бег! Ал би бег!3А что? У Шварценеггера получилось же вернуться, чем я хуже?
Прошло уже полчаса с момента, как мой концертный зал опустел и зрители разошлись. Некоторые на прощание хлопали меня по плечу или просто махали рукой. Все это время под недовольным взглядом карих глаз я давилась водой, плотно обхватив кружку ладонями и не отрывая от глиняного дна взгляд. Еще раз наиболее громко и жалобно всхлипнула и сделала большой глоток.
— Отпустило? — подал голос надзиратель.
— НЕТ! — буркнула, не глядя.
— Ясно. А я к ней торопился. Переживал! И что я вижу: оставленная мной девушка поет на сцене странные песни и фривольно, — он подчеркнул это слово, — фривольно танцует перед местными алкашами.
Оторвала взгляд от кружки и напоролась на недовольный взгляд Шэна, он сидел откинувшись на спинку стула, сложив на груди руки в замок. «Торопился?» — никогда бы не подумала, но сердечко приятно встрепенулось.
Я не нашлась с ответом, и между нами воцарилась тишины, густая и тягучая. Формий и Тормий, где-то в одном с нами пространстве, продолжили банкет и поднимали кружки исключительно за благородные вещи — за мир, любовь, за будущую хранительницу и, как ни странно, за меня.
— Я знаю, где сейчас можно найти твоего приятеля, — спокойно произнес Шэн, — вздернула брови, — он в относительной безопасности и мы его вытащим.
Я просто кивнула.
— Это же не просто чай? — задала, наконец, интересующий меня вопрос, с Серегой разберемся чуть позже.
Шэн как-то устало вздохнул и поведал мне занимательную историю одного напитка, в честь которого и был назван этот трактир. Оказалось, что он состоит из корешков каких-то пустынных трав и костного порошка того самого несчастного Янка. Такой чай готовят только в этом месте по древней технологии, существовавшей еще до катастрофы. Раньше, когда мир был цветущим и полным жизни, этим напитком местные ведьмы восстанавливали силы, а так же просматривали сущность человека. То есть я напилась местного наркотика, Браво, Катя! Молодец! Шэн, увидев мою шокированную физиономию, поспешил заверить, что он относительно безвреден, просто дарит расслабление и раскрывает тайные помыслы и желания. Собственно, это я и показывала, отплясывая на сцене.
Видимо, мне стоит переосмыслить список своих внутренних ценностей.
Глава 10
Сытой желудок давил на мозг и заставлял того отдавать команды прочим органам на отдых.
Из-за стола в «Эйфории» я поднималась медленно, опираясь на столешницу, ноги держали с трудом. Я не чувствовала опьянения, лишь не понимание своего состояния и немного стыд.
Наконец, сделала шаг и оказалась в крепких мужских руках.
Шэн держал меня аккуратно, его губы были плотно сжаты, а на правом виске пульсировала синяя вена, выдавая крайнюю степень напряжения.
— Все хорошо, — прошептала ему и растянула губы в улыбке, отчего-то моя улыбка мужчину нисколько не успокоила, и он ловко подхватил меня на руки вновь куда-то понес.
Неожиданно для самой себя я уснула, мы даже не успели пересечь порог таверны. Уснула, словно провалилась в кому. И в ней, в коме, мне виделись цветные ленты, они кружили надо мной, и я некоторые из них ловила и вновь отпускала, ловила, крутила в руках и отпускала. Странный сон…
— Нет, девочке надо приживить все оставшиеся листы и тогда она поправится. Понимаешь? — старушечий голос был хриплым и тихим, но именно он меня вытянул из сновидений.
— Я не уверен, надо ли это ей, — так же тихо говорил Шэн. — Она сегодня выпила Эйфорию и, понимаешь, она пела и танцевала…
Не уверена, но, кажется, в его голосе послышалась улыбка.
— Ой, мальчик мой, ты сам прекрасно знаешь, что отторгнуть дар не просто, да и нашему миру давно пора оживать. Может, это и есть наше спасение.
— Она не сможет, Клотиль. В хрониках все хранители были отмороженными стервами, у них не было ничего, кроме силы, расчёта, и их это устраивало.
— Да, Шэнли, и эта девочка изменится. Ты этого боишься?
Послышалось странное шуршание.
— Я ничего не боюсь, Кло, — раздалось ледяное.
— Вот и правильно! Таким как ты не стоит ничего чувствовать. Твой отец потерял все: сначала твою мать, затем тебя, а после и жизнь за то, на что не имел права. На любовь хранителя никто не имеет права, а она не имеет права любить.
— Я понял тебя, Кло.
— Надо скорее приживить остальные схемы и тогда ей станет легче.
— Да, понял я, — как-то недовольно проговорил мужчина.
— Кстати, Шэнли, — теперь голос старухи был игривым, — мои девочки тебя заждались. Предупредить Мари. Она часто о тебе спрашивает.
Мое сердце ухнуло, ну конечно! Клотиль. Отдых. Мужики. Мари. Девочки. Это бордель!
Хотела спрыгнуть со