Затем неожиданно что-то щелкнуло, и помещение залил свет. Я, открыв рот, смотрел на его источник. Это был стеклянный шар, свисавший на шнурке прямо из потолка. Свет исходил изнутри шара и был настолько ярок, что на него больно было смотреть.

– Источник этого света называется электричеством, – пояснил Коннит. – Древние таким образом освещали целые города. Река возле дома вращает водяное колесо, а оно, в свою очередь, вырабатывает электричество при помощи машины, которая называется генератор.

Я был поражен. Горожане смотрели на гентхаев свысока, считая их недоразвитыми и темными. И в то же время сами пользовались факелами и свечами, тогда как гентхаи использовали технологию, которой люди владели до того, как джинны победили их и окружили Барьером.

– Но я привел тебя сюда не ради него, Лейф. Электричество дает не только свет, но и кое-что другое. Иди за мной!

Коннит шагнул в сторону и поднял крышку врезанного в пол люка. Я увидел уходящие вниз ступеньки. Вождь отступил назад и щелкнул чем-то на стене. Ступеньки осветились. Он повел меня вниз, и вскоре мы оказались в неглубоком подвале. Здесь гудение оказалось громче, чем наверху.

На скамье у дальней стены лежали тринадцать длинных металлических цилиндров. Каждый был тонкой трубкой подсоединен к стене.

– Электричество питает их энергией, но они используют более совершенную технологию, чтобы сеять смерть. Это оружие, Лейф. Оно называется «грамагандар», что означает «Дыхание Волка». У нас тысячи воинов, многие из них конные. Им по силам свергнуть Протектора, но против джиннов по ту сторону Барьера…

Коннит пожал плечами.

– Это оружие обеспечит нам победу. Оно разрушает фальшивую плоть. Тела джиннов расплавятся от его губительного огня. А вот для нормальных людей оно опасности не представляет.

– Скажи, господин, а его можно использовать против Хоба? – спросил я, и мое сердце застучало быстрее.

Коннит в упор взглянул на меня:

– Можно, но это выдаст наш секрет. Когда мы начнем войну против джиннов, на нашей стороне будет эффект неожиданности. Мы с тобой еще увидим смерть Хоба, но мы должны найти для этого другой способ. Поэтому никому не говори о том, что видел. Ни про грамагандар, ни про ритуальные поединки с вервейтами. Ты понимаешь? Это секреты гентхаев, и они не для посторонних.

Когда настало время уходить, Гаррет проводил меня до границы гентхайских земель.

– Удачи, Лейф! Береги себя на арене! – пожелал он и похлопал меня по плечу.

– Спасибо за уроки, – сказал я и улыбнулся ему. – Теперь я не только умею валить деревья – теперь я знаю, как укреплять силу моего тела. Это поможет в будущих поединках.

Помахав мне, Гаррет зашагал прочь. Увижусь ли я с ним еще когда-нибудь? – подумал я, но вскоре мои мысли унеслись домой.

Снег почти растаял, однако земля была сырой, и, выйдя из леса, я был вынужден брести по грязи и обходить опасные топкие болота. Хотя я и пообещал Питеру заглянуть к нему на обратном пути, в Майпосин я заходить не стал, а обошел город стороной. После всего, что мне довелось пережить, я был не в настроении вести пустые разговоры, а Питер непременно задал бы мне массу вопросов, на которые у меня не нашлось бы ответа.

Прошло не менее двух недель, прежде чем впереди замаячил Джиндин.

Первыми в глаза бросились тринадцать шпилей Хобовой цитадели. Солнце садилось, и ее зловещая тень пролегла через весь город. Тени шпилей напоминали когти, медленно тянущиеся к бронзовому куполу Колеса.

Во всем Мидгарде нельзя чувствовать себя в безопасности, но большую часть своего внимания Хоб сосредоточил на городе, где находил большую часть жертв, – на Джиндине. Я был рад снова увидеть Колесо, однако эти зловещие тени вызывали дурное предчувствие.

Не испытывая желания идти по улицам Джиндина с наступлением темноты – вдруг Хоб выйдет на охоту? – я провел еще одну ночь под открытым небом недалеко от города. Вернулась холодная погода, и ночью было морозно. Тонкое одеяло почти не грело, и от холода я не сомкнул глаз. Утром я был рад снова отправиться в путь, ведь это дало возможность согреться. После рассвета я уже подходил к городу.

Вскоре я разглядел громаду бойни, над которой медленно кружили черные грифы. В конце дня они обычно летали над Колесом. По всей видимости, их привлекали потоки теплого воздуха, поднимавшиеся над куполом, но многие верили, что пернатые хищники слетаются туда в предвкушении очередной смерти на Арене 13.

Конечно, это всего лишь суеверие. Помимо боев по особым правилам и визитов Хоба, смерти на арене случаются редко, хотя на моих глазах одного бойца убили во время такого боя, и я также стал свидетелем гибели Керна.

В ту ночь мы с Тайроном побывали в цитадели Хоба, и Тайрон увез оттуда в ящике останки Керна, точнее, его отрубленную, но все еще живую голову.

Я знал, что кисточки пожирают тела, – но зачем Хобу хранить головы своих жертв? С какой целью он это делает?

Это были мрачные воспоминания, но совсем недавно я стал свидетелем того, как в гентхайском конференц-зале тринадцать ночей подряд проходят поединки с вервейтами. Я видел достаточно смертей, и они надоели мне до тошноты. Наверное, в этом я похож на отца. У него тоже вызывало отвращение то, что он видел в землях гентхаев, поэтому он и отказался от татуировки на лице.

И вот наконец я шагал по узким улочкам. Чтобы не ступать в грязь, я старался идти по деревянным мостовым, проложенным перед домами. Увы, некоторые доски давно сгнили. Затем я поднялся на холм и пошел в ту часть города, где жили богатые горожане. Здесь улицы были выложены не досками, а камнем, скользкие места присыпаны золой, а кое-где даже росли деревья, правда, пока еще без листьев, хотя до наступления весны оставалось совсем немного.

Тайрон недаром считался самым успешным механиком Джиндина – у него был большой дом в четыре этажа с глубоким подвалом.

Войдя во двор, я постучал в заднюю дверь. Мне не терпелось поскорее увидеть Квин, хотя, если честно, я изрядно нервничал. Например, как она отнесется к моей татуировке? И, разумеется, я надеялся, что, прежде чем мы с ней увидимся, у меня будет время помыться и привести себя в порядок.

Дверь открыл сам Тайрон. Широко распахнув ее, он довольно долго меня разглядывал, отчего мне стало не по себе. Интересно, что он сейчас скажет? Но он лишь покачал головой и присвистнул сквозь зубы.

– Оставь грязную обувь и сумку здесь и поднимайся в мой кабинет, юноша! – проворчал он. – Я буду там через пять минут.

Сказав это, Тайрон повернулся ко мне спиной и скрылся в глубине дома. Я стащил с ног башмаки и, оставив их на полу рядом с сумкой, в одних носках поднялся на верхний этаж. Я был уверен, что из-за татуировки меня ждут неприятности, но, несмотря ни на что, был рад вернуться сюда. Я скучал по жизни в доме Тайрона.

Дверь в кабинет оказалась открыта. Я вошел и сел на стул напротив письменного стола. Сейчас я получу хорошую взбучку, и мне нечего сказать в свое оправдание.