— Ясно, все ясно. Слава богу, я еще кое-что соображаю. — Я пошел на кухню и поставил чайник. Эти двое просто невыносимы, особенно когда они вместе. Нет сил выслушивать их шуточки, сопровождаемые дурацкими ухмылками. Тот факт, что у меня появилась девушка, их так возбуждает, как будто я выиграл школьную спартакиаду. — Она так просто приходила или за чем-то?

— Она хотела тебе сообщить, что прекрасно себя чувствует, — хохотнул отец.

Я зажмурился и прислонился лбом к холодной кафельной стенке.

— Да и выглядела она неплохо — вся белая как мел.

— У нее был грипп, — объяснил я. — Или что-то в этом роде.

— Она сказала, что на выпускных экзаменах будет сдавать танец, — продолжал отец. — Ты когда-нибудь слышала о таком, Джил?

— Я сама сдавала греческий, — сказала Джил. — И видишь, как он мне пригодился: три ребенка, табун лошадей…

Их голоса гудели в прихожей у меня за спиной.

— Выпьем по стаканчику? — предложил отец.

— А ты думаешь, зачем я пришла? Новости смотреть?

Я с облегчением вздохнул, когда они наконец убрались. Как только за ними закрылась дверь, я врубил музыку на полную громкость. Стены задрожали, Гай завизжал, чтобы я немедленно прекратил это безобразие, но мне было наплевать. Я распахнул пошире окно. Пусть музыка долетит до дома Элен. У ней все в порядке. Ничего не случилось.

Здравствуй, Никто.

Вчера вечером я купила еще один тест на беременность. На этот раз я внимательно прочитала инструкцию. С этого надо было начать еще в прошлый раз. Сегодня утром я закрылась у себя. Мать внизу слушала джазовую музыку по радио и громко подпевала. Она была в отличном настроении — редкий случай. Наверное, когда я была маленькой, она часто пела для меня, но я уже ничего не помню. Теперь она все чаще уходит в себя, совсем как бабушка. Мама и бабушка не очень ладят. Да и видятся нечасто. Не хотелось бы, чтобы наши с ней отношения когда-нибудь стали такими же.

«Теперь точно расскажу, — пообещала я себе. — Что бы там ни было, скажу ей все как есть». Дрожащей рукой я помешивала пластиковой палочкой в пробирке и ждала. Меня не волновало, что будет, если мать вдруг войдет в комнату. Цвет раствора в пробирки меня не удивил, я заранее знала, каким он будет на этот раз. Розовый. Ответ положительный. Четверг — ответ отрицательный. Суббота — ответ положительный.

Зазвенел телефон. Мать самозабвенно пела и не слышала звонка. Я тоже не двинулась с места. Телефон звенел и звенел, как позывные с другой планеты, устанавливающие контакт с Землей. Наконец Робби сбежал по ступенькам и снял трубку.

— Элен! Это тебя! — крикнул он снизу. Я не шелохнулась.

Робби положил трубку, вернулся к себе в комнату и включил музыку погромче, чтобы заглушить мамино пение. Я встала, вылила в унитаз содержимое пробирки, засунула поднос с лопаточкой в шкаф, умылась, расчесала волосы и спустилась вниз. Я твердо решила, что на этот раз все расскажу матери.

Когда я вошла в кухню, мать окинула меня внимательным взглядом. Мне показалось, что она сразу поняла, что я огорчена.

— Ага, вот и ты. А я думала, ты все еще дрыхнешь. Я пеку пирог к чаю. Может, замесишь тесто? У тебя всегда лучше получается.

Я выложу ей все как есть, она обнимет меня и будет гладить по головке, как в детстве, когда я была маленькой. И мне станет лучше. Она снимет, прогонит мою боль. Я должна ей все рассказать. Она должна это знать.

Я достала из кладовки муку, свиной жир, масло и разложила все на столе. Я ощущала какую-то опустошенность. Казалось, что все делаю слишком медленно. Я не могла подобрать нужных слов. Мама, поднявшись на цыпочки и подсмеиваясь над собой, взяла особенно высокую ноту.

— А ты неплохо поешь, мам, — попыталась я завести разговор. Я сразу поняла, что начала не с того конца, но было уже поздно. — Тебе в хоре надо петь.

— Что, серьезно? — загорелась она. — Да вот только я нот не знаю, вот что плохо.

— Пусть папа тебя научит.

— Тэд? Он и жабу прыгать не научит. Ну же! Давай! Сколько можно ждать? Я глубоко вздохнула.

— Мама, мне надо что-то тебе рассказать.

Музыка по радио кончилась, и теперь диктор сообщал результаты крокетных матчей. Мама хмыкнула и повернула колесо настройки — раздалось шипение. В кухню влетел Робби.

— Элен, ты совсем рехнулась, что ли? До тебя не докричишься. Крис звонил полчаса назад, он сказал, что хочет увидеться с тобой в парке в двенадцать.

— Сейчас не могу, видишь, я помогаю маме. — Я чуть не плакала. Радио завывало и заикалось.

Мать забрала у меня муку и отсыпала полпакета в миску.

— Бегите, юная барышня, — похлопала она меня по плечу. — Думаешь, я не заметила, как ты переживаешь из-за вашей ссоры. Иди и помирись.

— Мама…

— Беги, беги, Элен.

Я пошла было, но вдруг повернула назад и бросилась ей на шею, прижалась к плечу, положила на него голову. Она удивленно засмеялась и осторожно попыталась высвободиться, но я не хотела отпускать ее. Пусть она меня крепко обнимет, пусть убаюкает…

— Что случилось, детка?

— Тьфу! — презрительно фыркнул Робби и выскочил из кухни.

— Элен, так же я никогда ничего не испеку. Беги, ведь он ждет тебя.

Крис сидел на детской карусели и пахал землю ботинками. Склонив голову, он кружился и не замечал меня, поэтому у меня было время обдумать свою речь.

— Крис, — начала я. От неожиданности он подпрыгнул.

— Молчи. Ничего не говори, — быстро сказал он. — Дай мне просто обнять тебя. Я так соскучился. Сколько же мы не виделись?!

— Я хотела поговорить с матерью и не смогла.

— Давай просто побудем вместе, — снова остановил меня Крис. — Погоди еще минутку.

Мы пошли через парк к ручью. Тени деревьев. Дивные деревья! Я погладила их шершавую кору. Я завидовала их твердости и пыталась представить себе, как же люди могут жить в таких странах, где деревьев почти нет.

— Что случилось? — спросил Крис.

— Я сделала анализ. Результат оказался отрицательный. Потом потеряла сознание у вас дома. Вчера купила еще один. Результат положительный.

Я почувствовала себя тверже, когда все рассказала ему, но отойти от дерева не могла. Прильнула щекой к стволу и слушала себя, словно со стороны. Казалось, говорит кто-то другой.

— Но разве это возможно? Сначала нет, а потом — да?

Слишком глубоко въелся в нас страх перед этой тайной, мы уже не могли взглянуть правде в глаза.

— Я сама ничего не понимаю.

— А я тем более, — Крис посмотрел мне в глаза. — Нелл, я всегда буду с тобой. Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Похоже, это все, что он мог сказать.