– Хочешь заработать денег, лейтенант? – неожиданно спросил кап-два, с усмешкой смотря на Федорова.

– Хочу, товарищ капитан второго ранга! Очень мне хочется покататься на собственном автомобиле!

– Похвально, лейтенант, похвально! Нарисуй эскизы твоих идей и Купцова и опиши своими словами. А я подам рацпредложения[32]по команде! Думаю, что приличная денежка обломится, – пообещал кап-два, чему-то усмехаясь.

– На «Харлей-Девидсон» хватит? – деловито поинтересовался Федоров, делая разметку на листочке из блокнота.

– Что ты делаешь? – спросил кап-два, наблюдая, как Федоров, сняв голландку, расчерчивает ее на квадраты кусочком мыла, оставляющим на темно-синем сукне белые линии. Через минуту, переходя к столу, Федоров деловито переносил какие-то линии на листок бумаги.

– Я, как швея-мотористка, сначала делаю выкройку на бумаге, а потом переношу на материал гидрокостюма, – успел пояснить Федоров, как в дверь купе постучали.

– Не заперто, – весело ответил Федоров, перевернув листок с выкройкой и переложив бумагу на дальний край стола.

– Торопишься, лейтенант! Лезешь поперек батьки в пекло! – одернул своего подчиненного Соколов, погрозив указательным пальцем левой руки. А в правой руке, на коленях, он держал небольшой черный револьвер, ствол которого был направлен в сторону двери.

«Все правильно! Кап-два настороже. Два нападения подряд – это не шутка!» – оценил действия Соколова Федоров, дав себе слово больше не торопиться и отдавать инициативу действий в таких случаях командиру.

Дверь откатилась в сторону, и в проеме появилась довольная физиономия знакомого старшины.

– Ваше приказание выполнено, товарищ подполковник! – доложил старшина, бросая на Федорова злой взгляд.

Сделав вид, что не заметил недовольства старшины, Федоров улыбнулся и перевел взгляд на расчерченную мылом голландку.

Старшина отошел вправо, в коридор вагона, а в купе вошли два солдата, неся двухметровую двухдюймовую палку, на которую был намотан полуметрового диаметра рулон черной микропористой резины толщиной пять миллиметров.

Федоров с одного взгляда определил толщину принесенного материала по куску отогнутой микропорки с ближнего к нему конца рулона, и сердце его радостно забилось.

– Еще надо достать два листа пяти-десятимиллиметровой фанеры и тонкую лучковую пилу или лобзик, – попросил Федоров, чуть наклонившись вперед и прижимая правую руку к сердцу, на манер восточных людей, которых видел в Одессе на рынке.

Старшина в это время вошел в купе и с удовольствием посмотрел на рулон микропорки, который лежал на аккуратно застеленной шерстяным одеялом койке кап-два.

– Если ко мне как к человеку, то я всем сердцем в ответ готов открыться, – немного нервно улыбнулся старшина и быстро вышел из купе.

Через пару секунд в купе заскочили два давешних солдата и, сняв рулон с койки кап-два, поставили его стоймя около двери купе.

– Разрешите идти? – хором спросили солдаты и, получив утвердительный кивок Соколова, выскочили из купе.

И началась каторжная работа!

Четыре дня Федоров и Соколов резали и клеили микропористую резину, делая из нее куртки и штаны, а в перерывах, когда сох клей, делали ножные перепонки, уходя только обедать и ночевать в свое купе, которое было все засыпано липовой стружкой.

Но работа у Купцова и Усиямы продолжалась семимильными шагами. И через четыре дня две ножные перепонки были готовы. Осталось только покрыть их мебельным лаком.

Но и всему плохому приходит конец, и через пять дней десять пар новых гидрокостюмов из микропористой резины и четыре пары ножных перепонок, трех конструкций, были готовы.

В Хабаровске вагон отцепили от литерного поезда и тут же прицепили к обычному пассажирскому, но только в конце состава.

Тут же это затянулось на двадцать три минуты, как четко определил Федоров по своим наручным часам.

Но вся команда была рада хоть какому-то разнообразию и завистливо смотрела в окно купе. Сквозь маленькие щели на плотно зашторенном окне были видны шагающие не торопясь обычные люди, спешили железнодорожники, одетые в военную и железнодорожную форму, а самое главное, встречались женщины! Молодые, старые, средних лет, но спокойные гражданские женщины, от вида которых Федоров успел отвыкнуть.

В Питере женщины, конечно, тоже наличествовали, но они были какими-то испуганными, несчастными и бледными. А в Хабаровске женщины и девушки были полными жизни и счастливыми! Они куда-то спешили, но на них не было печати задавленности и постоянной боязни немецких обстрелов!

В тамбурах поставили на всякий случай по паре вооруженных автоматами красноармейцев, и поезд тронулся.

Едва поезд отошел от перрона Хабаровска, как Соколов жестко заявил:

– Каникулы закончились, и скоро начнутся суровые военные будни. У нас в запасе всего четверо-пятеро суток. Именно столько, я думаю, мы пробудем во Владивостоке. Перед нами на это время стоит несколько задач, часть из которых я вам сейчас выдам! Первая задача: провести испытания ножных перепонок конструкции Федорова. Вторая задача: заказать и изготовить перепонки конструкции Купцова по имеющимся деревянным моделям. На Дальзаводе вас ждут и окажут любую возможную помощь! Туда поедут Усияма с Купцовым, как автором и изготовителем деревянных моделей. Заказывайте не меньше десяти пар резиновых перепонок! На Русский остров в водолазный бассейн я поеду вместе с Федоровым проводить испытания готовых перепонок русского образца и нового гидрокостюма. Сейчас отбой. Спать долго и плодотворно! Может потом так случиться, что спать не получится пару дней. Вы мне нужны бодрыми, здоровыми и полными сил!

Во Владивосток поезд прибыл поздней ночью или ранним утром.

Наручные часы Федорова показывали три часа двадцать пять минут.

Едва поезд остановился, как буквально через три минуты к нему подошел маневровый паровоз.

Лязгнула автосцепка раз, второй, послышались два гудка, и вагон куда-то потащили.

Сначала вывезли за пределы станции, потом снова завезли на станцию, остановились, минут пять постояли и куда-то потащили, чтобы через двадцать минут притормозить около высокого деревянного склада, где неразговорчивые красноармейцы с энкавэдэшными знаками различия стали быстро разгружать вагон.

Красноармейцы быстро переносили тюки, ящики, коробки в стоящие рядом с вагоном на асфальтированной площадке грузовые «Студебеккеры»[33].