Он медленно опустил ее на землю. Ноги дрожали так сильно, что она упала бы, если бы он не держал ее за плечи. Сквозь складки вуали она бросила взгляд на ворота замка. Может, ей удастся? Она затеряется в лесу…

— Если сбежишь, я сожгу твой замок дотла, — сказал он, словно опять читая ее мысли.

Ее передернуло.

Во дворе замка собралась толпа солдат, а за ней стояли слуги. Все смотрели на них, и Бренна почувствовала, как от ужаса у нее похолодела спина.

Монтгомери остановился так, чтобы слуги замка увидели рану на его груди, из которой сочилась кровь. Значит, так чувствуешь себя, когда смотришь в лицо смерти, подумала Бренна. Ледяной холод, от которого не перестают дрожать колени, даже когда печет солнце.

Девушка закрыла глаза. Она не будет плакать, не станет его умолять. Время, казалось, остановилось.

— Шевелись. Пошла вперед, — скомандовал он.

У стены замка на земле была навалена беспорядочная куча бревен, а рядом стояла большая колода, которую обычно использовали для колки дров. Возле колоды валялись два топора, и их серповидные лезвия сверкали на солнце. Огьер, главный дровосек замка, гордился тем, что топоры были всегда остро заточены. Бренна вздрогнула, припомнив, как он на ее глазах раскалывал бревно. «Дыши. Дыши», — приказывала она себе, но не получалось. По крайней мере глубоко. Дыхание было прерывистым и коротким, словно тело пыталось в панике вдохнуть в себя жизнь.

Или то, что от нее осталось.

Монтгомери толкнул ее вперед. Бренна споткнулась, и ей пришлось сделать несколько шажков, чтобы не упасть.

Обозлившись, она обернулась и сказала:

— Незачем пихать меня, словно свинью на бойню!

— Будешь бита девять раз.

Бренна замолчала, но внутри бушевала буря.

Монтгомери нажал на ее плечо, заставив опуститься на колени перед колодой, и поманил одного из своих людей.

Колени уперлись в землю. Свадебное платье было окончательно испорчено. К тому же расстегнулись пуговицы на рукавах, и манжеты вывалялись в грязи.

Она закрыла глаза, а когда открыла, то увидела, как какой-то человек всего в нескольких дюймах от ее лица забивает в колоду крюк. Каждый удар молотка отзывался в ее голове, как удар грома.

Бренна стиснула зубы, решив ни за что не поддаваться панике.

Толпа росла. С одного края она увидела их прачку Дженнет с корзиной белья. Она закрыла глаза, чтобы ничего не видеть, и прижала к ушам ладони.

Сильные мужские руки привязали сначала одну, а потом другую руку к крюку. Грубая пеньковая веревка обвилась вокруг ее рук симметричными кругами подобно экзотической змее, впиваясь в нежную кожу.

Отдельные голоса людей уже слились в настоящий рев. Ей хотелось заткнуть уши, но все усилия освободить руки были тщетны.

«Дыши. Дыши». Ей не хватало воздуха. Край колоды впивался в грудь, древесная пыль с ее поверхности забивалась в легкие.

За спиной она чувствовала присутствие Монтгомери. Его тело источало ярость подобно тому, как жар вырывается из раскаленной печи.

Тяжелое предчувствие сжимало грудь. «Отче наш, иже еси на небеси…»

Она закусила губу, чтобы не молить о пощаде.

«Да святится имя твое…»

Она чувствовала на себе взгляды многоликой толпы. По рукам и ногам побежали мурашки.

«Да будет воля твоя…»

Она вдруг прервала молитву, рассердившись на Бога за то, что он создал ее женщиной. Если бы она была мужчиной, то могла бы бороться и сама выбирать свою судьбу. Зачем ей Божья воля, если он создал ее женщиной?

Она вдруг услышала треск разрываемой ткани и почувствовала, что ее спине стало холодно. Она вздрогнула.

Оглянувшись, она увидела Монтгомери с кнутом в руках. Он стоял, расставив ноги, в одних лосинах, ремне и сапогах. По его груди стекала кровь. Взгляд был решительным.

В ужасе она потянула за веревку, которой была привязана к колоде, и попыталась встать с колен. Зачем они встали ему поперек дороги? Им же были известны и его репутация, и его положение Покорителя.

Какой это было глупостью — пытаться заколоть его кинжалом!

Толпа замерла, когда Монтгомери поднял кнут и движением руки заставил всех замолчать.

— Эта женщина совершила преступление. Она пошла против приказа короля и против воли Бога, напав на своего господина с целью убить его. Как королевский Покоритель, я приговариваю ее к публичной порке кнутом и обезглавливанию.

О Господи!

Бренна закрыла глаза, ожидая кнута. Она поклялась себе, что не станет просить о пощаде. Ни за что.

Толпа зашевелилась, одобряя наказание.

А потом кнут щелкнул по спине, и она уже ни о чем не могла думать.

Перед глазами заплясали черные точки. Кнут еще три раза просвистел в воздухе и каждый раз с поразительной точностью опускался на ее спину. Она вскрикнула и почувствовала, как из глаз потекли слезы. Бренна знала, что последует еще пять ударов кнутом. Ведь он обещал девять.

Пот выступил на верхней губе. Она немного сдвинулась в сторону, в ужасе ожидая следующий удар. Но больше она кричать не будет. Она не доставит ему такого удовольствия.

Но тут она услышала, как кнут с легким стуком ударился о землю.

Она обернулась.

Он подошел к ней, нагнулся и заставил положить голову на колоду. Она не сопротивлялась, а лишь вопросительно на него взглянула. Почему он остановился?

— Мне не нравится причинять боль. Но порядок есть порядок, и я сделал то, что было нужно.

Слезы застилали глаза, но девушка разглядела, что он больше не сердится. Его взгляд был по-прежнему суров, по красное пятнышко из левого глаза исчезло. Публичная порка и унижение, очевидно, закончились. И тут Бренна поняла, что он намерен ее казнить.

— Благодарю, — голос Бренны прозвучал хрипло, потому что во рту все пересохло.

Он, казалось, был поражен ее словами. Бренна почувствовала, что краснеет. Она сказала, что-то не то, не подумала. Если бы ее руки были свободны, она прикрыла бы ими рот.

Джеймс поднял с земли топор и провел пальцами по гладкой деревянной рукоятке, будто опасался, что, если не поторопится, у него совсем пропадет желание убивать ее.

— Милорд, — начала Бренна, судорожно пытаясь придумать, как ей отвести смертельный удар.

— Леди замка Уиндроуз, тебе предоставляется последнее слово.

Он поднял топор.

Из ее горла вырвался булькающий звук. Она открыла рот, чтобы заговорить, но не могла выговорить ни слова.

Сердце отчаянно билось. Секунды тянулись так, будто это были годы. Бренна ощущала щекой твердое прохладное дерево колоды. На срезе были видны четыре темных круга и несколько более светлых. Но все эти краски слились в единое расплывающееся пятно.