— Шеф, сказал, чтоб ты надела это и спустилась на кухню, я тебя провожу, — охранник положил на кровать шелковое белое платье в горошек с запахом.

Когда он снова вернулся за ней, Маша стояла в платье у двери. Взгляд Черепа остановился на её кроссовках.

— Сними их, там теплый пол, шеф сказал босиком, — охранник выполнял все инструкции Котова.

Спустившись со второго этажа, пройдя сквозь большую гостиную, Маша вошла за Черепом в кухню. По центру ослепительно-белой кухни стоял островной стол, на котором были разложены продукты и на подставке был установлен планшет.

— А вот и моя девушка! Познакомься, Винченцо, это Мария! — на итальянском Влад обратился к собеседнику, который по видео-связи с любопытством рассматривал Машу, появившуюся в его поле зрения.

— О! Mamma Mia! Влад, она просто умопомрачительно красива! Она же Венера руки Боттичелли, Моника Беллуччи и Софи Лорен в одном флаконе! Тебе повезло, что я сейчас не на твоей кухне! — безудержно восхищался Винченцо, вскидывая руки к небу.

— Малена* моя. Ты аккуратнеё, я ж могу и яйца отстрелить, — прищурился Влад и притянул Машу к своему боку, демонстрируя приятелю, чья она женщина.

— Я в долгу не останусь, — на лице Винченцо появился угрожающий оскал.

Котов был в легких полосатых домашних брюках и белой футболке. Футболка плотно обтянула его, так что под тканью стал проглядывать рельеф мышц. Он стоял на полу, так же как и Маша босиком. Маша не знала языка, но в общих чертах поняла, что они обсуждали её. Влад положил руки Маше на талию, развернул к себе лицом:

— У нас сегодня на ужин лазанья. Винченцо поможет нам её приготовить. Будь осторожна с ножами, детка, — Котов посмотрел ей в глаза.

Маша предупреждение поняла. Она была напряжена, не улыбалась, и Влад наклонился и поцеловал её.

— Так! Вы готовить будете? — раздались характерные итальянские гласные из динамиков.

— Да! Приступаем, — Влад повязал Маше фартук.

Следующие полчаса вдвоем они выполняли команды Винченцо, который оказался ворчливым и требовательным. Нарезку лука и помидор, которую сделал Котов, он раскритиковал. Раскатанное Машей тесто, по его мнению, было недостаточно тонким. Сложно было назвать, чем бы собственно он был доволен. Влад, передвигаясь вдоль кухни, постоянно дотрагивался до Маши: задевал бедром, склонялся над ней, пытаясь что-либо достать. Вначале они каждый готовили ингредиенты по отдельности, а потом вместе собирали их слоями в форму. Когда они, наконец, поставили лазанью в духовку, Влад откупорил бутылку белого вина и разлил его по бокалам. У Винченцо уже давно в руках был бокал с вином, из которого он делал глотки, покрикивая на своих подопечных. Котов и Винченцо чокнулись бокалами об экран. Маша свой бокал не взяла.

— Это вино с его виноградников. Ты хочешь его обидеть? — прошептал Влад ей на ухо. Маша послушно взяла бокал.

— Кстати, Маша восхитительно поет. Меццо-сопрано, все как ты любишь, — Влад повернулся к Винченцо.

Маша поняла, что он сказал и остолбенела. Она с удивлением узнала, что Котов разбирается в вокале.

— Умоляю! Пусть споет! — Винченцо сложил руки в молитвенном жесте.

— Надо спеть, Маша, — Влад повернулся к девушке, — Ты же не откажешь, Винченцо?

— Мне нужна минусовка*, где мне её взять?

Влад разблокировал свой смартфон и протянул ей. Она быстро нашла нужный ей сайт и запустила трек. Музыка зазвучала из динамиков устройства. Маша развела руками воздух и запела. Её чувственный глубокий голос наполнил собой помещёние. Винченцо перестал дышать, а Влад, оперевшись о подоконник и скрестив руки на груди, внимательно всматривался в эмоции на её лице. Когда Маша пела, она, словно проживала то о чём поет. Она брала высокие ноты и всем телом подавалась вперёд, вкладывая часть себя в уносящийся в пространство звук. Маша стояла вполоборота к ноутбуку и Котову, но Влад чувствовал — слова песни были адресованы ему.

Я всё ещё люблю.

Люблю, как в первый раз.

И за любовь твою.

Я отдала бы всё на свете, милый мой.

Я с тобой, каждый миг на земле.

Ведёт к тебе.

Я всё ещё люблю.

Люблю, как в первый раз.

И за любовь твою.

Я отдала бы всё на свете, милый мой.

Я с тобой, каждый миг на земле.

Ведёт к тебе.

Меня обратно…

Меня обратно…*

"Черт! Всё-таки я подонок. Светлая девочка, а я её грязными лапами… Грёбаный Давыдов! Что ж ты, мудак, не уберёг её, и бросил её прямо к моим ногам?", — с грустью думал Котов, но от своего плана по соблазнению Маши отступать был не намерен. Сутью его плана было даже не соблазнение, а её приручение и развращение. Ведь отношения между мужчиной и женщиной Влад знал только такими: она подчиняется, отдает себя, а он — пользуется ей.

Когда музыка стихла, какое-то время все трое продолжали стоять неподвижно.

— Влад, она же не понимает итальянский? Так? Хочу быть уверен, что она не поймет то, что я сейчас скажу? — спросил Винченцо. И если до этого он явно дурачился, жестикулировал, то сейчас он был абсолютно серьёзен, как будто другой человек.

— Нет, она не понимает. Говори, — отозвался Влад.

— Когда она надоест тебе, отдай её мне! Я готов много заплатить за неё! Назови цену сам! — Винченцо смотрел на Машу, пожирая глазами.

— Ты бьешь своих женщин. Я не хочу, чтоб её кто-то бил. Потому, когда я решу избавиться от неё, то я точно не отправлю её к тебе, — Влад также смотрел на Машу, продолжая разговор с другом.

— Я клянусь, что не подниму на неё руку, Влад. Ты знаешь, я не нарушаю своих обещаний! — настаивал итальянец.

— Я подумаю. Но это будет не скоро. А пока подбери слюни. Она моя, — жёстко отрезал Влад.

Маша не понимала о чем они говорят, но была уверена, что о ней и интонации ей не нравились, вызывали тревогу.

— Что он говорит?

— Восхищён, — задумчиво ответил Котов, — Так! Ну что? Я так понимаю нам осталось дождаться сигнала духовки и можно накрывать на стол. Попрощайся с Винченцо!

Маша улыбнулась в экран планшета и помахала рукой. Винченцо поднял бокал и произнес то, что Маша точно должна была понять:

— Bellissimo, bella!

— Винченцо, спасибо тебе за то, что разделил с нами ужин. Но дальше я сам, — Котов отключил связь.

— Он шеф-повар какого-то ресторана? — решилась спросить Маша.

— Нет, он один из главарей итальянской мафии в Палермо, — улыбнулся Котов, — хвала яйцам, что ты была паинькой, а не как со мной с порога послала в жопу. Боюсь представить, чтоб он с тобой сделал, детка.