— Вы совершенно правы, однако же дело в том, что, хотя старые грехи по-прежнему считаются важными, в них, как говорится, еще не вся правда.

— Как это, не вся правда? — прошептала Ивонна.

— Понимайте это так: современный Бог, то есть Бог, понимающий все нюансы и искушения современной жизни, не может не знать, что поступки, совершаемые людьми, совсем не обязательно отражают их истинную сущность. И иногда, на самом деле весьма часто, приходится смотреть, что стоит за теми или иными поступками, вскрывать всю подноготную человека, чтобы действительно понять его истинные мотивы и кем он является на самом деле. Более того, современный Бог признает, что, лишь разобравшись в том внутреннем смятении чувств, которое в наши дни присуще всем людям, можно разобраться в их грехах.

Все присутствующие уставились на Клемитиуса. Габриель покачал головой и пробормотал что-то неразборчивое. Кевин энергично закивал.

В итоге заговорила Ивонна.

— Какой ужас, — произнесла она глухо. — Похоже, кто-то убил Бога и заменил его социальным работником.

— Чего именно вы от нас хотите? — спросила Джули.

— Мы хотим, чтобы вы поработали, — сказал Клемитиус.

— И что это означает? — огрызнулась она.

— Вы станете приходить сюда дважды в день, и мы будем разговаривать. Будем делиться своими мыслями и переживаниями, а также, как мне хотелось бы надеяться, поддерживать в этом друг друга. Мы вместе постараемся понять, почему вы жили так, как жили. Почему упустили возможность стать… такими, какими вы могли бы стать.

— Вы проделываете это со всеми, кто умирает? — спросила Джули.

— Вы, например, еще не мертвы, — ответил Христофор. — Вы с Габриелем пока еще живы. Так что если вы проявите себя здесь с хорошей стороны, у вас появится шанс вернуться к жизни.

— Нет, — ответил Джули Клемитиус, как будто не слыша Христофора. — Мы не проделываем это со всеми, кто умирает. Это пробный, пилотный проект. Мы верим, что у такого подхода большое будущее, но это отчасти зависит и от вас. Так что вы можете этим гордиться. Мы на вас надеемся.

— Так мы первые? — спросил Кевин.

— О нет, — ответил Клемитиус. — Вы не настолько уникальны.

— Так это ад? — Габриель оторвался от пейзажа за окном и перевел наконец взгляд на Клемитиуса. — Я спрашиваю, потому что чувствую себя так, как, по моим представлениям, я чувствовал бы себя в настоящем аду. Не то чтобы я до сегодняшнего дня верил в ад… Ну, в общем, вы меня понимаете.

Клемитиус посмотрел на него едва ли не с жалостью. Потом он облизнул пересохшие губы и медленно заверил:

— О нет, это не ад. В аду гораздо, гораздо хуже, чем здесь. Так что давайте мы вместе постараемся, чтобы вам не пришлось удостовериться в этом лично. Договорились?

После первой групповой сессии Христофор развел всех по комнатам. Все та же прогулка по тихому белому коридору. Джули заметила еще одну группу злосчастных мертвецов, понуро шагающих по другому концу изогнутого подковой коридора, — она увидела их через окна. Ей подумалось, что они выглядят сломленными судьбой, и поняла, что и она сама, скорее всего, выглядит точно так же.

Никому из них не хотелось разговаривать. Кевин был счастлив, Ивонна сердилась, Джули была потрясена и расстроена. Габриель был близок к отчаянию. Оказавшись в своей комнате, он никак не мог успокоиться: лег на кровать, потом встал, начал ходить кругами, снова лег, включил телевизор, попереключал каналы, затем снова его выключил.

Наконец он сел на кровати, закрыв руками лицо и прижав колени к груди, после чего замер. Хотелось крикнуть, но не хватало духу. Он стал покачиваться взад и вперед, шепча себе под нос:

— Этого не может быть на самом деле, милостивый Господи, этого просто не может быть. — Потом, еще тише, он прошептал: — Элли. — Затем шепот перешел во всхлипывания, и он заплакал.

Габриель познакомился с Элли больше семи лет назад на дне рождения ее лучшей подруги. Иззи исполнилось тридцать, и она решила снять бар в Сохо, чтобы пригласить туда уйму народу. К сожалению, она не была знакома с уймой народу, поэтому попросила своего бойфренда Сэма пригласить еще и его знакомых. От этого создавалось впечатление, будто Иззи пользуется большим успехом у окружающих, чего на самом деле не было, а кроме того, означало, что на вечеринке, куда приглашено много женщин, появятся новые мужские лица, — что понравится и той и другой половине компании после того, как выпивка сделает свое дело.

Элли знала Иззи уже много лет. Они вместе учились на курсах медсестер психиатрической помощи. В ту пору они делили на двоих одну квартиру, кое-какие предметы гардероба и пару мужчин. Они также провели вместе пять каникул, успели распить примерно 668 бутылок вина, употребить небольшое количество кокаина, а также 345 раз переговорить о том, насколько примитивными животными являются все мужчины.

— Мужиков интересует оральный секс и футбольный счет, — обычно говорила Элли, находясь под мухой.

— Но только не одновременно, — не упускала случая хихикнуть Иззи. — Секс во время футбола их бесит.

Высокая и гибкая, на вечеринке у Иззи Элли играла роль «потрясающе сексуальной лучшей подруги хозяйки». На ней были черные брюки и длинный белый топ без рукавов, прикрывающий попку. Хотя прикрывать ее не было нужды. У Элли были черные волосы до плеч и слегка вздернутый носик. Что касается лица, его можно было бы счесть заурядным, если бы не ее дразнящая улыбка, словно говорящая женщинам: «Нет, кроме шуток, мне очень интересно, что ты говоришь, и мне очень приятна твоя компания, потому что мы сестры», а мужчинам: «Я очень хороша в постели, это просто что-то».

Присущая Элли непринужденная элегантность всегда немного бесила Иззи. Правда, не настолько, чтобы заявить об этом вслух, если только она не выпьет полбутылки текилы и ее не стошнит прямо на новую рубашку Сэма, принадлежащую к числу творений Пола Смита.[20]В тот вечер Иззи была в черных джинсах и свободном цветастом блузоне. Возможно, это выглядело бы не так плохо, если бы розовые гвоздики на нем были поменьше, а ее бедра поуже. Увы, с самого появления в баре она осознала, что выбрала неправильный наряд, и потому чувствовала себя не в своей тарелке.

Иззи удалось сохранить кожу лица, как у шестнадцатилетней девочки, и никакое количество «Клерасила» не могло этого изменить. Прыщи, они такие: у людей с кожей, склонной к их появлению, они вылезают именно тогда, когда менее всего желательны, и напоминают горошины, приклеенные к лицу скотчем. Несмотря на это, а может, как раз по этой причине, Иззи протискивалась между приглашенными, театрально целовала их в щеку и спрашивала голосом, звенящим от подступающих рыданий, до которых имениннице не хватало всего одного коктейля: «Вам здесь нравится? Как я рада вас видеть. Вы выглядите великолепно, где вы достали этот топ / галстук / шарф / помаду / это пончо? Он (она/оно) просто чудо какой хорошенький / живенький / винтажный / оригинальный / душистый». Иззи, несмотря на количество выпитой текилы и нервной энергии, достаточной для того, чтобы привести в движение небольшой самолет, всегда знала, что нужно сказать. Конечно, если речь не идет о пончо.