Стас испугался. Что если Рагозин передумает ставить пьесу? Тогда — прощай мечта! Вернее ее воплощение отодвинется на еще более неопределенный срок. А Рагозин это его шанс пробиться уже сегодня, и этим шансом нельзя пренебрегать.

Стас поспешил срочно исправить допущенную им оплошность.

— Что вы, Роман Анатольевич, я полностью доверяю вашему опыту и профессионализму. Вы правы, я не подумал… вы и только вы определяете характер игры.

— Ну, вот то-то же, — удовлетворенно рявкнул Рагозин. И тут же добавил: — Объявляю перерыв на тридцать минут.

В буфете Стас взял стакан сока и устроился за свободный столик. Ничего, успокаивал он себя, еще придет то время, когда я буду выбирать режиссеров, а не они меня.

— Можно к вам? — услышал Стас женский голос.

Он поднял глаза. Перед ним стояла актриса, исполняющая роль главной героини в его пьесе.

— Конечно, присаживайтесь.

Анна села, поставила на стол свою тарелку и принялась за еду. Стас с интересом рассматривал ее. Вблизи она показалась ему очень хорошенькой, гораздо интереснее, чем со сцены.

Вероятнее все дело в характере ее героини, подумал Стас. На сцене она выглядела стервозной дамочкой и производила отталкивающее впечатление. А в жизни у нее милое и приятное выражение лица.

— Меня зовут Анна, а вы, я знаю, Стас, — произнесла девушка, покончив с едой. — Вам понравилась моя игра?

— Нет. Вы делали не то, что я хотел.

— Это мы уже слышали. Мы все часто вынуждены делать не то, что хотим, — Анна закусила губы, и взгляд ее потемнел.

— Но ведь нас к этому не принуждают насильно. Мы сами делаем выбор под чью дудку плясать, под чужую или под свою, — грустно заметил Стас.

— И вы только что сплясали под его дудку, — с ожесточением проговорила Анна. — А я поначалу обрадовалась, что, наконец, нашелся хоть один человек, который сможет приструнить этого диктатора. Но вам оказалось это не под силу.

— Да, он пока сильнее меня. Признаю, — согласился Стас. — И пойти против него сейчас — это значило бы обречь себя на заведомый проигрыш. Но я оптимист. Все течет, все изменяется и переходит из одного состояния в другое. Мне не вечно быть слабаком. Настанет еще и мой день.

— И мой тоже, — взволнованно проговорила Анна. Глаза ее полыхнули огнем, а на щеках выступили красные пятна. Стас с удивлением посмотрел на нее. Анна перехватила его недоумевающий взгляд и поспешила сменить тему, — По-моему, полчаса уже прошли. Мне надо спешить на сцену. — Анна встала и протянула Стасу руку, — Очень приятно было с вами познакомиться.

— Мне тоже, — Стас взял ее руку и неожиданно поцеловал ее.

Анна пошла в зал. Стас стоял и смотрел ей в след, как загипнотизированный, пока она не скрылась из виду. Эта девушка затронула в его душе какие-то струны, только он еще не мог понять какие. Стряхнув с себя минутное наваждение, Стас поспешил из театра.

8

Эдуард еще лежал в кровати, когда в его комнату вошла Слободина. С какого-то момента они стали спать в разных спальнях. Инициатором такого сепаратизма стала Алина. Однажды она заявила ему, что почивать в одной кровати — удел бедных, которые не могут позволить себя иметь разные опочивальни. А богатые люди должны проводить ночь в одиночестве, так как это позволяет гораздо лучше высыпаться. Тогда он не стал возражать, но теперь понимает, то был первый признак нарастающего между ними раскола. Алина была одета в деловой костюм, в одном из многих, в которых он ходила на работу. Эдуард вопросительно посмотрел на нее.

— Ты уже уходишь? Мне кажется еще рано.

— Если считать десятый час — это начало утра, то, в самом деле, еще рано. Или ты забыл обычно я ухожу на час раньше.

— Что же тебя задержало на этот раз?

— Твоя вчерашняя история. Я так разволновалась, что никак не могла заснуть. А едва проснулась, то у меня начала болеть голова. Пришлось выпить таблетку. А ты знаешь, как я отрицательно отношусь ко всяким медикаментам. Вреда от них больше, чем пользы. Но выбора не было, я так перенервничала. Такого давно со мной не случалось.

Эдуард спустил ноги на пол и недоверчиво посмотрел на жену. По крайней мере, по ее виду не скажешь, что она плохо себя чувствовала. Выглядит очень даже хорошо.

— Алина, я хотел перед тобой извиниться за вчерашнее, — выдавил он из себя слова с не меньшим трудом, чем выдавливают засохшую зубную пасту из тюбика.

Слободина пренебрежительно махнула рукой.

— Не стоит извиняться, по крайней мере, для меня это не имеет значения.

— Выходит тебе все равно? — с возмущением произнес Эдуард. Чувство вины, которое он, в самом деле, испытывал мгновенно испарилось, а на его место заступило ставшее уже привычным раздражение.

— Да, какая разница. Сегодня ты извинишься, а завтра выкинешь еще что-нибудь подобное. Гораздо больше, чем твое поведение, меня расстраивает то, сколько я заплатила за возмещение ущерба, чтобы замять все дело. А они, между прочим, очень хотели написать жалобу в милицию. Тебе, дорогой мой, грозил суд и тюремный срок. Чтобы тебя от него отмазать, пришлось выложить круглую сумму.

— Я понимаю, — пробормотал Эдуард.

— Ничего ты не понимаешь, и, боюсь, уже не поймешь. Я не намерена больше улаживать подобные дела, опустошая свой кошелек. В отличие от тебя мне каждая копейка дается большими трудами.

— Я тебя много раз просил дать мне работу, — раздраженно бросил Эдуард.

— Об этом и не мечтай. Если еще раньше я колебалась, то после вчерашнего дебоша этот вопрос для меня навсегда закрыт. Но я пришла тебе сказать вовсе не это.

— Еще какой-нибудь сюрприз, — скривил губы Эдуард.

— Как ни странно, ты угадал. Я поняла, что слишком либерально вела себя в отношении снабжения тебя деньгами. Не только давала, сколько ты просил, но никак не контролировала твои расходы. Сочувствую, но отныне придется тебе ужаться в своих тратах. Будешь получать не только вдвое меньше, но каждый вечер давать отчет о своих приобретениях. Поэтому теперь везде проси чеки и храни их, как самые дорогие письма от любимой. Я их буду тщательно проверять.

— Алина, ты так не поступишь! — вскочил Эдуард.

— Плохо же ты меня знаешь. Я была бы не сама собой, если бы так не сделала. Хочешь дебоширить, зарабатывай на это деньги сам. А на мои — уволь. Это правило вступает в действие с сегодняшнего дня. Поэтому, если будешь тратить деньги, не забудь принести чеки. Иначе я стану вычитать из положенной тебе на следующий день суммы. А теперь извини, надо идти зарабатывать эти самые деньги. Слободина быстро вышла из комнаты. Эдуард проводил ее взглядом. Все его существо было охвачено злостью. С каким наслаждением он бы догнал жену и стал избивать ее ногами и руками. Так, как вчера делали с ним эти поганые менты. Но он понимал, что не может позволить себя такое удовольствие, так как его тут же и уже навсегда вышвырнут из дома. А ему не только негде жить, у него-то за душой нет ни копейки. Он рабски зависит от этой женщины и вынужден терпеть от нее любые унижения. Но неужели не придет момент, когда он сумеет рассчитаться с ней. За все, что было и за то, что еще, без всякого сомнения, будет.