махнула рукой, решив хоть немного отвлечься на телеэкран, но раздалась трель звонка, — и кого-то принесло вольными ветрами.

— Лизка, открой, это Витя, он ключи мог забыть! — послышался с кухни голос Валентины Анатольевны. — У меня руки в рыбе, отец просил к ужину приготовить!

— Да, хорошо, — откликнулась Павлова на просьбу, — а ты, Софк, никуда не убегай…

Через минуту на пороге гостиной возник Пчёла. Он плюхнулся на диван всей выдающейся фигурой, падая рядом Софой, почти задевая коленями журнальный столик, на котором стояли чайные приборы. Пчела влетела в свой законный улей!

— Не ждала? — Пчёла предпочёл не здороваться с Голиковой. — Я там Лизино чудище по дороге откопал, и дай, думаю, к нам домой, а то от этого дяди пользы сегодня нет. Милуются там, счастливчики!

— Не завидуй, — со смехом отметила Софья, подвигая ближе к Пчёлкину коробку с печеньем, — а лучше поёшь, чтобы нам меньше с Лизкой досталось.

— Хвалю, разумная женщина, — нагло отпив из Софкиной чашки львиную долю напитка, Витя осекся, — ё-мое, ты не кипятись в этот раз, я думал, чашка сестринская!

— Не волнуйся, Витя, я не жадная, — Софа пыталась сосредоточиться на просмотре телевизионного мыла, — и что за возня в коридоре?

— Никакого уважения к гостье, двое из ларца! — кажется, Лиза очень скучала по Космосу, и Витя достаточно бойко и остро среагировал. — Эй, нервотрепы, на выход!

Из коридора заметно, как парочка голубков, не наблюдая препятствий, менялась тихими короткими репликами, смешанными со звуками поцелуев. Лиза совершенно интимным жестом приподняла ладонь, и пригладила немного влажные от льющего за окном дождя темно-русые волосы Космоса, а он очень охотно поддавался заботе. Всё это продолжалось доли секунд. Поцелуй окутал сетями обоих с чарующей силой, и они думали, что в темноте коридора остаются незамеченными. Лиза и вовсе не собиралась спрыгнуть на пол, лишившись дорогих рук на своей спине.

Примерно в таком положении они добрались до гостиной. Картинка закручивалась ажурнее, чем в любом кино. Но Пчёлу интересовало не взаимопонимание двух зараз, а яркая брюнетка, зеленоватый взгляд которой был устремлен куда угодно, но только не на него!

— Соф, то целуются на пороге, то обжимаются! Задолбали со своими амурами, особенно тот, который Космос — невнимательный вятель! — жаловался Витя. — Ты — умная, ты мне поясни, влюбленные, что, все такие идиоты?

— Здорово, Софа! — Кос, казалось, давно привык к едким комментариям друга. — Ты извини, он у нас, в отличие от своей потрясной сестрицы, село полнейшее…

— Привет, Космос, — Голикова салютует Холмогорову ладонью, свободной от чашки чая, — вы только не поцапайтесь!

— Да ты рот прикроешь сегодня, что ли, баламут? — Пчёла не желал растерять свой фавор перед Голиковой. — Софк, все чистейшая брехня, ты мне верь!

— Оно и видно, что брехня, — заметил Кос, целуя Лизу в лоб. Отпускать её от себя по-прежнему нет желания, — правда, алмазная?

— Ну, Кос, — Лиза, как и всегда, вступалась за братца, отвечая зову крови, — я с ним семнадцать лет знакома, он сам кого угодно вылечит, хватит тебе.

Но перекинувшись взглядами с Космосом, который по ясным причинам выражал молчаливое желание остаться с Лизой без свидетелей, она отвлеклась. Софка часто наблюдала за влюбленными парами, поведение которых отличалось слащавой приторностью, но Павлова и Холмогоров необъяснимо отличались от других. Они затмевали собою любое пространство, обращая на себя внимание.

Их стальные, веющие январской стужей глаза, загорались пламенными искрами, необъяснимо преображались и теплели, когда они в упор смотрели друг на друга, объявляя новую молчаливую игру взглядами.

Софа и Витя синхронно кивнули друг другу головами, понимая, что Космос и Лиза в очередной раз «зависли», как сломанные часовые механизмы. Сестричка Пчёлы опомнилась тогда, когда Голикова, отбросив теплый плед, засобиралась домой, поблагодарив за чай и веселую компанию.

— Соф, ты извини, это было негласное выяснение отношений, — Лиза шутливо толкнула Холмогорова в бок, но была поймана за локоть. — Космос!

— Неугомонная, — в ответ голубоглазая фыркнула, подобно лисице, — а ты, Соф, прости, и особенно за Пчёлу, я за ним прослежу!

— Домой пора, пока мои не устроили бунт на корабле, — Софка снова кинула усталый взгляд на телевизор, где чернокожая служанка опять что-то выговаривала, и, судя по всему, романтической героине. — Вить, эта бабка вещает, прямо, как ты Лизке!

— Чего ты кусаешься, Ковалевская, — не думал Пчёлкин, что Софка окажется клыкастая, — перестань, бля, мстить за те кислотные тряпки!

— Ага, Софк, ты в корень зришь, — Лиза спрятала смешок в кулак, — только у негритянки «Самца» в зубьях не хватает.

— Пчёла в копейку, — поддержал всеобщее гнобление Пчёлы Кос, и заржал, довольный смущенным видом лучшего друга, — и не кипишуй, тебя ж повысили!

— Баран, твою мать, — обреченно отозвался Витя, — чего ты тычешь пальцем в лоб?

— Не-а, ты это меня бараном назвал, тупица? — возмущению Космоса Юрьевича Холмогорова не было пределов. — Рожа ты, пивная, иди, проводи! — уже тише добавил Кос. — На морзянке выстукивать надо?

— Чё так не сказали, что мы сдриснуть должны были? — Пчёлкин запахнул на себе кожаную коричневую куртку. — Я б все равно с ней бы увязался…

— Ради тебя же стараемся, насекомое, — спокойнее добавил Кос, покручивая часы на левом запястье. — Ты только учти, Пчёл, это не твоя Золотарёва под пиво и воблу, а дочь профессора какого-то права… Мама её! Бля, забыл, это к Лизе вопрос! Ещё и шишка какой-то папашка, это по слухам, я не уточнял.

— Какого нахер права, — сваха из Космоса неважная, — ты офонарел?

— Я предупредил! — Космос несильно хлопнул друга по спине, снимая с его головы черную кепку. — Отбрось, так лучше, а то, как с психушки…

— Санитар, бля! — Пчёла лютовал, но решил включить другую, изъезженную, но верную в его понимании пластинку. — Вы это, при матери, не сильно безобразничайте!

Кос, показав другу средний палец, откровенно намекнул, куда Пчёлкину надо идти и за каким чертом. Они даже не обиделись друг на друга.

— Слава Богу, радость моя, — сказал Кос, когда его студентка вернулась к нему, и уютно устроилась у него на коленях, — сбагрила домашнее насекомое?

— Софа его быстро построит, — Лиза склонила голову на родное плечо, и с детской радостью, неподдающейся никакой силе, ощутила приятную расслабленность, которой ей не хватало целый день, проведенный в обществе других людей, — и обломает…

— Так жуку и надо, — мужские губы ласково коснулись виска Лизы, ловя запах её кожи, легкий и цветочный, — зато мы наконец-то вдвоем…

Порой Космос сам себе завидовал с неистовой силой, любуясь своенравным сокровищем, упавшим его в дрожащие руки. Лиза нравилась всем, кто только её видел, хоть стар, хоть млад. А любила она только его, и наплевать ей на эти