Вид у него был такой, словно он вот-вот испустит клич вождя краснокожих. Тридцать шесть лет мужику!

Кире ничего не оставалось, кроме как приготовиться к очередной отповеди про стендаперов и повторять про себя заклинание: неделя, таблетки, Юрмала, укол. А после этого то, что не хотелось облекать в слова ни вслух, ни про себя.

У Эрика Саакяна было одно удивительное качество. В любой ситуации он выглядел так, словно предвидел ее еще неделю назад. Ничто не могло сбить его с конька невыносимой самоуверенности. И, пожалуй, ни разу Кира не заставала его растерянным.

Вот и теперь он стоял на автовокзале Риги, прислонившись к капоту чистенького серебристого седана, и лениво раскручивал связку ключей на указательном пальце. Он будто знал вокруг каждый закоулок, каждый дом и каждую трещинку на асфальте. И не просто знал, а еще и приобрел на досуге.

– Давай чемодан! – он снисходительно распахнул багажник.

Ни приветствия, ни волшебных слов вежливости. Обязательно надо выпячивать свою самость.

– Обойдусь, – стиснула зубы Кира.

Нет, она не относила себя к ярым феминисткам, готовым сжечь лифчик во имя независимости. Будь то любой другой человек на Земле, – таксист, тракторист, дальнобойщик, – она благодарно вручила бы ему багаж. Но Эрику Саакяну? Да она лучше удавится, но ни в чем ему не уступит!

– Я никуда не тороплюсь, – он скрестил руки на груди и насмешливо наблюдал, как она возится с заевшей ручкой чемодана.

Как назло, именно сегодня мерзкая пластмасска ни за что не хотела складываться.

– Я сама! – Она упрямо взглянула на него исподлобья.

– Естественно. Куда ж без твоих показательных выступлений, – в аккуратной бороде Эрика мелькнула улыбка.

– Зараза… – процедила Кира и с усилием перевалила чемодан в машину. – И если ты собрался ржать, я лучше поймаю такси!

– Ни за что не лишу себя удовольствия слушать твои истерики еще час.

Он хотел было распахнуть перед ней пассажирскую дверцу, но, наткнувшись на яростный взгляд, отступил.

– Мать, ты бы это… Таблетки купила, что ли… – посоветовал он, пристегиваясь.

– Уже, – мрачно отозвалась она.

– Стероиды?

– Почти.

Кира и сама себе в последние дни казалась дерганой, как школьная математичка. Которая верещала на всех по поводу и без повода. Может, и правда гормоны так действуют? Надо брать себя в руки, пока не научилась закручивать волосы в пучок и размахивать указкой.

– А почему ехать час? – миролюбиво поинтересовалась Кира, сделав пару дыхательных упражнений. – Я думала, Рига – маленький город.

– Гостиница – в Юрмале.

– А это далеко?

– Юрмала – все побережье. Есть поселки ближе, есть – дальше… Не могу сказать, что наша гостиница рядом с концертным залом, зато там кругом сосны и тишина.

И вменяемые цены. Вслух Саакян этого не сказал, потому что привык демонстрировать пренебрежительное отношение к деньгам, но Кира знала, что Эрик – не из семейства нефтяных магнатов. Как и всякий армянин, он любил казаться эдаким солидным мужчиной, однако в этом было больше наносного, внешнего.

Он избегал разговоров о своей работе. Уклончиво отвечал «в банковской сфере». Но это могло означать что угодно: от уборщика до топ-менеджера. Вот только вряд ли большой босс стал бы мотаться по клубам с попытками рассмешить избалованную московскую публику. И тем не менее Саакян вечно ходил в шмотках с иголочки, благоухал дорогущими духами и на юных неопытных нимфочек производил неизгладимое впечатление. Особенно когда улыбался лукаво и тягучим баритоном с хрипотцой сообщал:

– Я сейчас занимаюсь одним крупным проектом…

Девицы прижимали пальцы к губам и кокетливо поводили плечиком, а Киру разбирал смех. Слишком много лет она провела в закулисье с армянами: без них бы не было КВНа. И понимала, что крупным проектом они могут назвать в том числе и затаскивание дивана на двенадцатый этаж. Да, чувство юмора у Саакяна было отличное, но по размерам ничуть не уступало его любви к внешнему лоску.

– Я уже распорядился, чтобы тебе подготовили соседний номер, – сообщил Эрик.

Кира хмыкнула: иначе он бы не мог сформулировать.

– Прекрасно.

– И даже не устроишь мне разнос за самодеятельность?

– Лучше расскажи, какие планы.

– Репетировать до посинения… КВН послезавтра.

– Ты так и не объяснил, почему вдруг в сентябре. Всю жизнь его проводили летом.

– Так это уже второй раз. Летом был музыкальный фестиваль, теперь какой-то юбилейный… Я не вникал, главное – нашу команду позвали. Вызвали с того света. Ну а ты?

– Что я?

– Когда ты собиралась рассказать про своего мистера Офисный Планктон? Вы уже назначили дату?

– Саакян, с каких пор я должна отчитываться о своей личной жизни?

– Я же не скрываю от тебя своей.

– Ты и не спрашиваешь, хочу ли я о ней слушать.

– Ты просто не в духе, – Эрик невозмутимо сверился с навигатором. – Скоро поворот. Смотри в окно, здесь потрясающие виды.

Однако не успела Кира погрузиться в созерцание прибалтийских сосен и аккуратных домиков, как Саакян снова нарушил тишину:

– Так что, он тебя так просто отпустил? Недальновидно.

– Это тебя не касается, но у нас с ним ничего серьезного.

– Свободные отношения?

– И никаких обязательств.

– Тогда он тем более идиот.

– Эрик! – возмутилась она. – Какая вожжа попала тебе под хвост?! Мне что, сдохнуть старой девой? Или каждого парня приводить к тебе на одобрение?

– Старой девой? – протянул он сладострастно. – Значит, ты еще никогда не…

– Саакян, еще слово – и тебе не жить!

– В этом нет ничего постыдного, – продолжил Эрик, и Кира поняла, что он ловит девиц этим липким голосом, как паук мелкую мошкару. – Я всегда готов предложить тебе услуги экскурсовода по миру плотской любви.

– Придурок. Останови машину.

– Да я же шучу!

– Останови, я сказала.

– И что, пойдешь пешком?

– Катись в свой мир плотской любви.

– Скворцова, честное слово! – Он притормозил у обочины и повернулся к ней: – Где твое чувство юмора? Ну, прости, окей? Не хотел тебя задеть. Вы, девственницы, такие обидчивые…

Она устало прикрыла глаза и потерла переносицу. Он просто издевался! А она каждый раз велась на его гадкие подколы.

– Езжай, – выдохнула она наконец. – Но только потому, что мне жалко денег на такси.