Однако в других местах обороны Мальты события развивались не столь однозначно. Гассан-паша бросил своих алжирцев (к тайному удовлетворению Мустафы-паши) в самое пекло сражения у бреши Бормолы, где гул артиллерии и треск выстрелов аркебуз сменился лязгом холодного оружия вперемежку со стонами и проклятьями на разных языках. Стойкость воинов Мальты мусульмане компенсировали натиском свежего пополнения. Неоднократно успех сражения переходил от одной стороны к другой, пока де Валетт не ввел в дело свой последний артиллерийский резерв. «Одна или две пушки, оставленные в резерве для этой решительной минуты, вдруг были выдвинуты и распространили смерть в бреши. Алжирские храбрецы падают, поражаемые тысячами ударов, и даже самые мужественные вынуждены отступить. Они бегут, но только для того, чтобы лететь на новое побоище: в другом месте тоже пробита брешь – они бросаются туда и встречают де-Ру, французского рыцаря, мужество и опытность которого были необыкновенны. Отбитые с уроном, они ищут другой пункт, на который могли бы устремить свою ярость, – алжирский паша указывает им пост, защищаемый рыцарем Симоном де-Мело, и они бросаются на него подобно потоку. Борьба возобновляется здесь сильнее, чем где-нибудь. Неверные удваивают дерзость против хладнокровного мужества христиан. Главные средства обороны здесь гранаты, камни и особенно горящие круги. Действие последних было страшное, и большая часть непобедимых алжирских пиратов сделалась добычею огня, и, покрытые ужасными ожогами, могли считать за счастье, если им удавалось дотащиться до моря. Гассан-паша видел гибель лучших воинов своих, он довольно испытал храбрость и стойкость осажденных и потому, отказавшись от дальнейшего приступа, уступил место Мустафе-паше, который в продолжение шести часов штурмовал те же самые посты с храбрейшими янычарами своими» (Архенгольц. С. 272–273), но с тем же результатом. Этот штурм обошелся в 2500 жизней атаковавшим, и только в 200 солдат и сорок рыцарей – защитникам. Так приобретал свой опыт у стен Бармолы Гассан-паша, тот самый, которым был сыт по горло Мустафа-паша у стен Святого Эльма, к тайному удовольствию последнего.

Дальнейшие события на Мальте зависели от сроков прибытия помощи, ибо подобное положение не могло сохраняться слишком долго, даже несмотря на очевидное стремление турок сберечь собственные силы за счет алжирцев, поддерживая их боевой пыл перспективой добычи после взятия города. Затянувшаяся осада Мальты все больше приобретала характер войны на истощение. Тем не менее 22 июля на Сенгли и Биргу обрушился огонь 14 мусульманских батарей из 64 орудий, по определению защитников, напоминавших некое постоянное землетрясение. Гул орудий доносился до берегов Сицилии. Выяснилось еще одно тактическое препятствие для турок – они не могли реализовать свой перевес в огневой мощи и в людях, поскольку фронт противостояния в Биргу имел в ширину всего километр, и, таким образом, буквально ни один заряд ее защитников не миновал цели в плотных построениях мусульман, тогда как христиане, мало того, что оставались укрытыми среди развалин города, они имели еще и другие средства маскировки. Неудачной для воинов пророка оказалась и попытка подкопа, на что солдаты де Валетта ответили контрподкопом, завершившимся в их пользу.

2 августа защитники Биргу и Сенгли были поначалу озадачены новинкой, примененной врагом. При интенсивном обстреле с полуострова Шиберрас и с вражеских галер оказалось, что у противника, при наличии пороха, не осталось ядер – артиллерия мусульман использовалась уже как орудие не физического, а только морального давления. Неудивительно, что события очередного штурма 7 августа завершились совсем не так, как его планировали теперь все три паши: Гассан, Пиали и Мустафа.

Накануне очередной перебежчик, испанец Франческо де Агульяр, своим рассказом вдохновил перечисленных пашей на очередную попытку штурма. Не ведая об этом, исходя из сложившейся обстановки, рыцари на военном совете предложили своему предводителю с архивом и казной ордена перебраться в Замок Св. Ангела, что было отвергнуто старым воякой. «Непоколебимое мужество, удивительная плодовитость ума и знание военного дела скоро открыли ему решение задачи. Прогнав неприятеля, он с неимоверной быстротой соорудил новый вал на развалинах старого и, таким образом, закрыл брешь, которую турки считали вратами к победе» (Архенгольц. С. 275).

События 7 августа описаны солдатом Бильбо ди Караджио в таких выражениях: «Генеральный штурм, восемь тысяч атакующих у замка Святого Михаила, четыре тысячи у кастильского форта… Когда они покинули траншеи, мы были уже на своих местах. Когда они полезли на стены, их встретили как дорогих гостей. Штурм продолжался девять часов, от рассвета до послеобеденного времени. Больше двенадцати раз турки получали подкрепление, мы же подкреплялись лишь разбавленным вином и хлебом. Победа снова была за нами, хотя никто не мог уже стоять на ногах из-за ран и усталости».

После того как алжирец Гассан-паша потерпел неудачу, оба турецких паши разделили между собой направления атак: усилия Мустафы теперь направлялись против полуострова Санглия, а Пиали – непосредственно на город с замком Святого Ангела. Однако Мустафа, помня об уроках Святого Эльма, в своих усилиях не проявил должного напора и вскоре был отбит. Зато Пиали-паша, дождавшись, когда внимание осажденных было приковано к полуострову Сангли, ворвался в одну из брешей, водрузив на ней зеленое знамя, чем поверг жителей города в состояние ужаса. Де Валетт принял непосредственное участие в бою, заклиная рыцарей и солдат не поддаваться страху и сомнениям. «Чем бы ни кончился бой, этот день за нами!» – уверял он своих воинов. Только его прямое вмешательство на этот раз спасло положение. Всё тот же источник, однако, отмечает и героизм рядовых мальтийцев: «Народ мальтийский, женщины, дети, воодушевленные примером гроссмейстера, поражали врагов тучами камней… Бились на кучах мертвых и умирающих, потому что с обеих сторон не имели ни времени, ни средств убирать их. Жан де Валетт появлялся на самых опасных местах, и, казалось, само провидение охраняло его среди стольких опасностей» (Архенгольц. С. 275). Однако на этот раз дело было не в неком провидении, благоприятствующем на войне той или иной стороне, а следствием инициативы рыцаря из Медины итальянца Винченцо Анастаджи во главе отряда примерно из ста всадников, который за неделю до описываемых событий скрывался в окрестностях турецкого лагеря. То ли лихие кавалеристы сумели так замаскироваться, что противник не обнаружил их присутствия, то ли турки в своем лагере оказались беспечными сверх меры, что позднее дон Винченцо отметил в своем отчете: «Лагерь не был окружен траншеей, а турки спали, не выставляя часовых». Неудивительно, что он решил, что настало его время.

Атака мальтийцев-кавалеристов на беззащитный лагерь была молниеносной. Немногочисленная пробудившаяся охрана была перебита вместе с ранеными. В лучших традициях своего времени последовал грандиозный грабеж, увенчавшийся столь же грандиозным пожаром. Образовавшиеся огромные клубы дыма и защитники Бармолы, и осаждавшие его мусульмане поначалу приняли за признаки появления долгожданного дона Гарсии. Пока они предавались созерцанию непонятного явления, пытаясь понять его причины, лихой кавалерист столь же молниеносно возвратился с трофеями в Медину, прежде чем прочухавшиеся командиры мусульман убедились, что дон Гарсия к атаке на лагерь не имеет никакого отношения, но было уже поздно. Главное, мусульмане не реализовали очередного шанса на близкую победу, которая в очередной раз испарилась самым непредвиденным образом. Снова в лагере христиан вздохнули с облечением.