На берег было высажено до 50 тысяч бойцов, помимо двух тысяч кавалеристов. Окончательно судьба острова при очевидном неравенстве сил решилась с падением крепости Фамагуста на востоке острова 1 августа 1570 года. При первоначальной договоренности с турками можно было думать, что события могут пойти по варианту Родоса в 1523 году, поскольку жителям и гарнизону острова гарантировали право беспрепятственно покинуть город. Однако капитуляция была нарушена с самого начала, и чтобы не повторять натуралистических описаний последствий захвата форта Святого Эльма на Мальте, ограничимся лишь сообщением о судьбе коменданта Фамагусты Брагадино: после пыток с него живым была содрана кожа и в виде чучела отправлена в качестве подарка султану. На обычные жестокости Средневековья еще наложились и сугубо местные восточные традиции. Как это было воспринято в христианском мире Европы, останавливаться нет надобности, и мы опишем лишь военно-политические последствия событий на Кипре, когда христианские государства Средиземноморья (за исключением Франции) решили выступить объединенным фронтом против мусульманской угрозы, прежде всего турецкой, преодолев существовавшие между ними противоречия.

В сложившейся ситуации папа Пий V увещевал католические державы Европы под угрозой повторения судьбы Кипра объединиться против мусульманской угрозы, на этот раз добившись своего. После продолжительных переговоров, продолжавшихся пятнадцать месяцев, в конце мая 1571 года в Риме был заключен формальный союз между римским папой Пием V, королем Испании Филиппом II и Венецией под названием Священная лига. В соответствии с достигнутыми соглашениями союзники обязались выставить флот из двухсот галер и ста транспортных судов (преимущественно галеонов), а также пятьдесят тысяч немецких, итальянских и испанских наемников в качестве солдат для абордажного боя. Во главе этой армады был поставлен дон Хуан Австрийский, внебрачный сын испанского короля, в двадцатилетнем возрасте предпринявший неудачную попытку принять участие в событиях на Мальте в 1565 году. В должности адмирала моря (Capitan general de la mar) он возглавил формирующуюся союзную армаду, имея, по сути, лишь небольшой опыт в сражениях с алжирскими пиратами. Тем не менее, как показали дальнейшие события, выбор командующего оказался удачным.

24 августа 1571 года он прибыл в Мессину, на сборный пункт флота, состоявшего из 77 испанских, 6 мальтийских, 3 савойских, 12 папских и 106 венецианских галер, помимо шести галеасов, первых судов с преимущественно артиллерийским вооружением. Эти корабли строились лишь на венецианских верфях, и в крупном сражении они принимали участие впервые, так что их возможности и, тем более тактика использования, на тот момент, строго говоря, оставались неизвестными. Всего со стороны христианской коалиции в сражении приняли участие 210 кораблей с экипажами общей численностью примерно 80 тысяч моряков, солдат и подневольных гребцов.

Особо необходимо остановиться на характеристике галеасов. Эти неуклюжие корабли, частично сохранившие весла, с артиллерией, размещенной в таких же неуклюжих надстройках на баке и корме, были значительно крупнее галер, достигая в длину до 57 метров, при соотношении длины к ширине 6: 1 водоизмещением от 800 до 1000 тонн. Разумеется, они были гораздо медленнее галер и в такой же степени уступали им в маневренности, отличались валкостью, особенно при боковом ветре (галфвинд), но под парусами в скорости хода нередко превосходили галеры. Наиболее крупное орудие, стрелявшее 80-фунтовыми ядрами, стояло на носу. Флагман галеасов «Сан-Лоренцо» имел всего 50 орудий, из которых четыре были 60-фунтовыми, семь – 30-фунтовыми, шесть – 18-фунтовых и т. д., при общем весе залпа в 370 фунтов, тогда как суммарный вес залпа наиболее вооруженных галер обычно не достигал 200 фунтов. Экипаж «Сан-Лоренцо» приближался к 700 человек, включая 130 матросов, 260 солдат, остальных гребцов. Несмотря на очевидные преимущества, боевым кораблям этого типа еще только предстояло их доказать, продемонстрировав в предстоящем сражении. Еще одно преимущество галеасов заключалось в высоте борта над ватерлинией, что практически исключало опасность абордажа низкобортными галерами.

По Штенцелю, дон Хуан Австрийский с «испанской эскадрой прибыл, наконец, 24 августа в Мессину, где Вениеро и Колонна давно его ожидали. Вскоре отношения между честолюбивым и вспыльчивым главнокомандующим, опыт которого в морском деле был очень невелик, и начальниками его эскадр сделались очень недружелюбными, в особенности отношения между ним и престарелым Вениеро; между испанцами и венецианцами издавна существовала взаимная зависть; между тем венецианцы нуждались в помощи, и вместе с тем с тем смотрели очень недружелюбно на появление значительных чужеземных морских сил в восточной части Средиземного моря. С другой стороны, советники дона Хуана были исполнены недоверия к венецианцам, вследствие их ненадежности вообще в политических делах. К тому же венецианские корабли были недостаточно укомплектованы солдатами и матросами, а когда дон Хуан приказал назначить 4000 испанских и неаполитанских солдат на венецианские корабли, имея в виду, может быть, точное исполнение своих приказаний венецианскими кораблями, то это возбудило величайшее неудовольствие и дало повод к резким спорам и даже кровопролитию, и серьезным разногласиям между начальниками.

Все это вызвало проволочки в ходе дела; кроме того, за каждым шагом дона Хуана стали следить и обо всем тайно доносить королю, что, конечно, отрицательно влияло на его горячее отношение к делу; Филипп II давал дон Хуану мелочные, связывающие его инструкции, часто выражал ему неудовольствие и требовал, чтобы он действовал в полном согласии с начальниками своими. Такие ограничения власти главнокомандующего нельзя не считать ошибочными. В особенности необходимо доверие к главнокомандующему, в тех случаях, когда флот состоит из кораблей различных наций; впрочем, Филлип II вообще не отличался доверчивостью и на всех смотрел подозрительно.

Между тем приближалось время осенних штормов, наступавших вскоре после равноденствия, что заставило торопиться обоих противников, поскольку дальше откладывать решительную встречу, судьбоносную для всего Средиземноморья, было уже невозможно. Вследствие всего перечисленного флот дона Хуана вышел из Мессины 16 сентября, в составе четырех эскадр по 30–64 галер. Флот двинулся небольшими дневными переходами через Таранто к Корфу, где часть его оставалась. Между тем дон Хуан с остальными кораблями 30 сентября стал на якорь у берегов Эпира… Высланная на разведку галера принесла сюда известие о падении Фамагусты и об ужасной участи коменданта Брагадино, которое всех привело в негодование. Отсюда флот отправился в Коринфский залив» (Штенцель. С. 157–158).

На обоих противостоящих флотах большое значение придавалось, выражаясь современным языком, повышенное значение идеологической работе. У христиан папский легат внушал своим подопечным слепую уверенность в победе, ссылаясь на волю небес, тогда как на флоте мусульман служители Аллаха, помимо аналогичной поддержки, внушали своей пастве по опыту былых сражений презрение к неверным собакам, осмелившимся бросить вызов воинству самого Аллаха. По Архенгольцу, однако, по сути, «два флота искали друг друга – не для того, чтобы уничтожить один или другой, но чтобы поочередно гоняться за врагом, и никто не ожидал встретить серьезное сопротивление» (Черчилль. Т. 2. С. 279). Тем разительнее оказался эффект исторической морской битвы, к которой не столько морское командование, сколько государи оказались не готовы, что имело самые определенные последствия, о которых ниже.