Кайлеха заставили опуститься на колени. Валентина больше не боялась. Ее взгляд скользнул по мужу, которого она презирала, и остановился на человеке, который скоро станет ее единственной любовью. Она наклонилась и поцеловала Селимуса, постаравшись вложить в поцелуй нежность и не задохнуться при этом от отвращения.

Уилу показалось, что он смотрит на происходящее глазами Финча. Отвратительное зрелище. Он закрыл глаза. Итак, Валентина догадалась, что должно произойти. Уил видел это по блеску в ее глазах, по выражению надежды на ее лице. Но он не верил, что она сможет жить рядом с ним, если он будет в образе моргравийского короля. Слишком много страданий принес им Селимус. Он снова открыл глаза. Пусть бы этот кошмар закончился как можно скорее. Уил положил голову на плаху, обнажив могучую шею.

Но Селимус заколебался. Он тоже заметил, как изменилось поведение жены. Ее поцелуй буквально поразил короля, особенно после его недавних угроз. С этого момента он не переставал думать о поступке Валентины, то объясняя его отчаянием, то — страстью, о наличии которой у жены не подозревал. Она выглядела взволнованной и чересчур бодрой. Как будто… изголодавшейся. Что могло вызвать такие перемены? Наверняка не упоминание о крови. Он ее знал совсем немного, но уже мог сказать, что жажда крови ей не свойственна. Это женщина вышла замуж за нелюбимого человека, чтобы предотвратить кровопролитие. Нет, здесь было что-то другое. Но что? Он знал только, что Валентина полностью переменилась, услышав предложение Кайлеха, и мгновенно превратилась в необыкновенно чувственное существо. Ее глаза излучали страсть, которой ему не приходилось видеть с той ночи в Бриавеле, когда они вместе танцевали. И даже тогда у него не было сомнений, что ее страсть относилась к кому-то другому.

Проницательный ум Селимуса проанализировал каждый возможный сценарий, но он не смог найти логичного объяснения странных перемен. Валентина солгала, чтобы спасти жизнь Кайлеха, буквально несколько мгновений назад рыдала при мысли о его смерти, а сейчас умоляет его убить горца собственными руками. Чутье напоминало о двуличии королевы, разум не видел причин. И Селимус принял решение. Он узнает правду. Придется ее проверить.

— Нет! — сказал он. — Король Моргравии не станет пачкать кровью руки в день своей свадьбы.

— Но, ваше величество, — воскликнула Валентина, — это же свадебный подарок. Я хочу его голову.

— И она обязательно у тебя будет. Я обещаю. — Селимус опять повернулся к палачу. — Выполняй свою работу. Обезглавь предателя ради блага Моргравии и Бриавеля, — приказал он.

Селимус взял Валентину за руку и отвел ее назад к тронам. Девушку охватила паника. Король нарушал планы. Если дар Миррен сработает, Уил станет лысым палачом, и ему придется годами ждать удобного случая, чтобы вернуться в Стоунхарт и опять попытаться добраться до Селимуса. Что за ужасная судьба, подумала Валентина. Всего несколько недель назад она посмеялась над верой Финча в магию, а сегодня живет надеждой, что если Селимус убьет своего врага, то именно благодаря магии Уил сможет опять жить. Если ничего не получится, твердо решила Валентина, сегодня ночью она ни за что не ляжет в постель с Селимусом. Ни сегодня, ни когда-либо еще. Лучше убьет себя.

Королева отвлеклась от всех этих мыслей, потому что палач стал готовиться к казни. Самое меньшее, что она могла сделать для Уила, это найти в себе силы и стать свидетелем его смерти. Валентина наблюдала, как он медленно, тщательно примериваясь, поднимает меч…

И когда лезвие оказался на максимальной высоте, Валентина вдруг услышала свой голос.

— Подождите! — Палач остановился, сердито глядя на короля в ожидании дальнейших указаний.

— Что такое, Валентина? — вкрадчиво спросил Селимус, надеясь, что, возможно, сейчас вся правда о странном поведении королевы выйдет наружу.

— Позвольте, это сделаю я, — попросила она, но так, что ее услышал только он. Теперь это был единственный выход.

Впервые, с тех пор, как они познакомилась, на лице Селимуса появилось выражение сомнения и тревоги.

— Ты убьешь этого человека?

— Ради вас, Селимус. Это единственный способ разрушить установившиеся между нами барьеры.

— Через его смерть? — растерянно спросил он, гадая, уж не сошла ли она с ума.

— Да, — прошептала Валентина. — Он отпустит нас. И вы будете знать, что я не лукавлю, если сама это сделаю.

Селимус озадаченно покачал головой. Конечно, у Валентины было несколько непростых дней, но ее поведение буквально ставило его в тупик. Тем не менее шокирующее предложение жены приятно будоражило садистское начало короля. Ему даже понравилась эта идея. Убийство Кайлеха будет преследовать ее всю жизнь, но у него появятся дополнительные возможности для контроля над Валентиной, если время от времени он будет ей напоминать о безобразном зрелище. Кроме того этот жест говорит о королеве, как о сильной личности. Несомненно, такой поступок шокирует и приведет в ужас присутствующих зрителей, но ему это по душе.

Селимус испытующе посмотрел на жену, но она ответила ему уверенным взглядом. Сомнений не было, она именно это имела в виду.

— Ты предлагаешь не слишком приятную вещь, Валентина. Тебе придется жить с воспоминанием об этом всю свою жизнь.

Селимус покачал головой, словно умывая руки.

— Ну, если ты хочешь…

Он повернулся к палачу.

— Завяжи рот приговоренному, — приказал король, зная, что Кайлех обязательно поднимет жуткий шум, когда узнает о новом повороте событий. Идея королевы убить Кайлеха вызвала у него сильное возбуждение. Его мысли снова и снова возвращались к тому, что должно произойти в эту ночь. Он намеревался зачать наследника в первую же брачную ночь, и тогда еще до начала следующей весны у него будет сын.

Уил обеспокоено оглядывался по сторонам. Он никак не мог понять, что происходит между королем и королевой и почему ему вдруг завязали рот. Он уже приготовился стать палачом, возвращающимся домой, к жене и детишкам с дневным заработком. Но время шло, а он все еще был жив и молился об освобождении от дара Миррен.

Селимус опять поднялся, вернув на мгновение утраченную надежду, но уже в следующий момент к нему направилась Валентина. Именно она решила исполнить приговор.

— Нет! — закричал Уил через повязку, но вместо крика получилось невнятное мычание, и только округлившиеся глаза выдавали его ужас перед решением королевы.

Королева в красном платье подошла к нему, и Уил вдруг вспомнил свой сон в Тентердине. Так, значит, то был не сон, а предчувствие. Валентина наклонилась к нему, по ее щекам текли слезы.

— Прости меня, — прошептала она, и Уил застонал от тоски, не придавая значения тому, что эти звуки могут истолковать как трусость.

Палач еще раз уложил голову Уила на плаху.

— Не надо осложнять ей задачу. Она не переживет, если не попадет точно в цель.

Уил понял, что палач прав, и перестал сопротивляться. Он не хотел становиться Валентиной и не мог принять от нее такую жертву. Ему хорошо было слышно ее прерывистое дыхание. Над внутренним двором нависла тяжелая, гнетущая тишина. Уилу показалось, что до него доносится биение сердца любимой. Он закрыл глаза и стал молиться о чуде, которое разрушит планы Миррен и ее проклятого дара.