и помассивнее, прыгнули на Дженни Зеленозубку и повалили ее на землю. Крики и рычание слились в один нечеловеческий звук.

Дженни пыталась бежать, но поджарый волк запустил клыки в ее неповрежденную ногу, перекусив подколенное сухожилие. Фэйри упала. Волки мгновенно набросились на нее – она не успела даже вскрикнуть. Наша жизнь – колесо, и у Дженни Зеленозубки не было ни единого шанса. Волки знали, что делают.

Это их работа.

Я подполз к Мёрфи. Ее глаза были открыты и смотрели в пустоту, лицо и тело обмякли. Часть моего мозга вспомнила, как делать искусственное дыхание. Я переложил Мёрфи поудобнее, прижался губами к ее губам и выдохнул. Нажал на грудную клетку. Выдохнул. Нажал.

– Давай, Мёрф, – шептал я. – Ну давай же.

Снова прижался к ее губам и выдохнул.

На мгновение – на одно крошечное, микроскопическое мгновение – я ощутил, как дернулся ее рот. Ее голова наклонилась, губы стали мягкими, и мое о-о-очень профессиональное искусственное дыхание – лишь на мгновение, слышите? – превратилось почти – почти – в поцелуй.

Затем Мёрфи начала кашлять и сплевывать пунш, и я облегченно осел на пол. Тяжело дыша, она повернулась на бок и посмотрела на меня затуманенными голубыми глазами:

– Гарри?

Я склонился к своей напарнице – при этом мне в глаз потек ручеек пунша – и тихо спросил:

– Да?

– От тебя пахнет фруктовым пуншем.

Пальцы Мёрфи, слабые, но теплые, нащупали мои. Держась за руки, мы сели.

Билли и Джорджия поженились тем вечером в кабинете отца Фортхилла в церкви Святой Марии Всех Ангелов, огромном старом соборе. Присутствовали только они, святой отец и мы с Мёрфи. В конце концов, все прочие подумали, что извращенная церемония в «Линкольншире» была настоящей.

Все сладилось просто, но душевно. Я стоял рядом с Билли, Мёрфи – рядом с Джорджией. Жених и невеста лучились счастьем. И все время держались за руки, за исключением того момента, когда обменивались кольцами.

Когда они добрались до обетов, мы с Мёрфи отошли назад.

– Не слишком похоже на сказочную свадьбу, – прошептала она.

– Как раз наоборот, – возразил я. – Тут тебе и поцелуй, и злая мачеха, и все прочие атрибуты.

Мёрфи улыбнулась.

– Тогда данной мне властью, – произнес святой отец, радостно глядя на жениха и невесту сквозь очки, – объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать…

Они опередили его.

Это и мой день рождения

Из антологии «Кровавые возвращения» под редакцией Шарлин Харрис

Действие происходит между событиями «Белой ночи» и «Маленького одолжения».

Я встречал людей более мягких, приятных и дружелюбных, чем Шарлин Харрис, – но, хоть убей, не могу припомнить когда. Все знакомые с Шарлин писатели, с которыми я общался, искренне радовались успеху ее книг и сериала «Настоящая кровь» на канале «Эйч-би-оу». Вот такой она хороший человек. Настолько хороший, что я даже не могу завидовать ей.

Поэтому, когда она предложила мне поучаствовать в антологии, я ответил: «Ну конечно!»

Тема дня рождения (изначально книгу предполагалось выпустить в день рождения Влада Дракулы, когда ему стукнуло сколько-то там сотен лет) оказалась непростой. День рождения – семейный праздник. Праздновать твой юбилей собирается твоя биологическая или духовная семья.

Если подумать, это серьезная вещь.

Однако для Дрездена день рождения никогда не был связан с подобными эмоциями – ведь у него никогда не имелось настоящей семьи. Поэтому я решил написать рассказ о том, как Гарри справляется с непривычной ролью гостя на дне рождения своего единоутробного брата. Я отыскал в Чикаго отличный торговый комплекс, чтобы Дрездену было где развернуться, добавил немного вампирского духа и сочинил эту историю за три недели.

– Эй, Мияги-сан, – позвала моя ученица. С ее джинсов стекала пурпурно-коричневая слизь. – Как вы думаете, химчистка с этим справится?

Я бросил ключи от машины на кухонный стол, прислонил к нему покрытый слизью деревянный посох, изрезанный рунами, и сказал:

– В последний раз, когда я отнес в химчистку вещи, испачканные илистым големом, владелец на следующий день спалил свое заведение и попытался получить страховку.

Молли, моя ученица, едва вышла из подросткового возраста, и, когда она стянула свои пострадавшие джинсы, я не мог не отметить, какие у нее восхитительные ноги. Сморщив нос, она бросила джинсы в помойное ведро.

– Я уже говорила, что в восторге от чародейства, Гарри?

– По крайней мере, никто из нас не попал в больницу, детка. Мы сегодня неплохо поработали.

Я снял кожаный плащ, тоже щедро покрытый липкой вонючей слизью, и отнес его к камину, который использую зимой. Поскольку мне приходится жить без электричества в моей квартире на цокольном этаже, камин – жизненная необходимость. Убедившись, что огонь горит достаточно жарко, я бросил в него плащ.

– Нет! – запротестовала Молли. – Только не плащ!

– Расслабься, – сказал я. – На нем защитные заклинания. Слизь запечется, и утром я ее соскребу.

– А, тогда ладно. Мне нравится ваш плащ. – Молли замолчала, и ее поношенные армейские ботинки и носки последовали за джинсами.

Она довольно-таки высока для женщины и сложена как скандинавская мечта любого школьника. Волосы цвета белого золота до плеч, на кончиках – сине-красно-фиолетовая радуга. Несколько висюлек для пирсинга, прежде украшавших лицо, она потеряла, остались лишь серьги в одной брови, одной ноздре, кончике языка и нижней губе. Молли подошла к небольшому коврику в середине гостиной, отодвинула его и открыла люк, ведущий в мою подвальную лабораторию. Зажгла от камина свечу, брезгливо наморщив нос – от плаща поднимался маслянистый дым, – и спустилась по приставной лестнице в подвал.

Мыш, мой саблезубый ретривер, вышел из спальни, широко зевая и виляя лохматым серым хвостом. Шагнул ко мне, потом замер, почувствовав запах слизи. Развернулся и побрел обратно в спальню.

– Трус! – крикнул я ему вслед. Посмотрел на Мистера, моего кота, дремавшего на самой массивной книжной полке, в потоках теплого воздуха от камина. – Хоть ты меня не бросил.

Мистер взглянул на меня в ответ и потряс головой, когда до него добралась струйка едкого дыма. Дернул ушами в явном недовольстве и грациозно, с чувством оскорбленного достоинства спустился с полки, чтобы последовать за Мышом в относительно благоухающую безопасность спальни.

– Слабак, – пробормотал я.

Я тщательно осмотрел посох. На нем запекся ихор. Придется использовать наждачную бумагу, а потом восстанавливать резьбу. Вероятно, та же участь ожидает мой жезл. Любители-идиоты сами не знают, что творят. Илистые големы просто отвратительны.

Переодетая Молли поднялась по лестнице. За шесть месяцев ученичества она кое-чему научилась и теперь всегда хранила запасной комплект одежды в спортивной сумке