В середине 30-х гг. особую сложность представляло решение задачи предоставления Гитлеру именно территориального «кредита» для нападения на СССР. Наиболее целесообразным с военной точки зрения было бы нападение через западные границы СССР. Западные же границы СССР в то время являли собой советско-польскую границу. Но, во-первых, Польша не раз и не два открыто и категорически заявляла, что ни при каких обстоятельствах не допустит пребывания иностранных войск на своей территории, даже кратковременного, в том числе и германских. Даже в том случае, если их цель будет заключаться в нападении на СССР. В этом Польша проявляла редкостную для себя принципиальность. Во-вторых, между Германией и Польшей в 1934 г. был заключен пакт о ненападении сроком на десять лет. Соответственно, вопрос о проходе германских войск через польскую территорию к советским границам подниматься не мог. Даже при гипотетических рассмотрениях, вариантов совместного германо-польского нападения на СССР Польша тем не менее и теоретически начисто исключала любую возможность вступления германских войск на свою территорию. Даже ради столь благостной для Польши тех лет цели, как совместное нападение на Советский Союз.

Аналогичный пакт у Польши был и с Советским Союзом. А у последнего — пролонгированный, вплоть до лета 1938 г., советско-германский договор о нейтралитете и ненападении от 1926 г. В связи с истечением в 1935 г. срока действия советско-польского договора о ненападении от 1932 г. СССР удалось «дожать» официальную Варшаву и вынудить ее пролонгировать этот договор еще на 3 года. То есть получился треугольник, ни с какого угла которого к советским границам подобраться было невозможно. Хотя, подчеркиваю это вновь, стратегически нападение через польскую территорию — наиболее оптимальный вариант для любого западного агрессора, тем более что он исторически является «традиционным». В-третьих, в пределах непосредственно восточноевропейского театра военных действий для Германии оставались практически только два варианта:

1. Либо через Прибалтику, что также было сложно, поскольку у этих лимитрофов тоже имелись договора о ненападении с СССР. Но в этом случае возникли бы еще более серьезные трудности, в частности с воинскими перевозками на большие расстояния, в том числе и через территорию Польши, а это упиралось в проблему «Данцигского коридора». А позиция Польши была известна. К тому же в военно-экономическом смысле Прибалтика не могла представлять для Германии хоть какой-либо интерес. Разве что по части снабжения вермахта беконом, из-за чего прибалтийских лимитрофов в Европе так и называли — «беконными республиками».

2. Либо через Чехословакию, с которой Германия граничила, но к которой, правда, имела серьезнейшие территориальные притязания из-за населенной немцами Судетской области. Но у Чехословакии, в свою очередь, с 25 января 1924 г. был действующий бессрочный франко-чехословацкий договор о взаимопомощи в отражении агрессии, усиленный в мае 1935 г. дуэтом советско-французского и: советско-чехословацкого договоров также о взаимопомощи в отражении агрессии, которые с 8 марта 1936 г. полностью вошли в силу. К тому же Чехословакия непосредственно не граничила с СССР. В сущности, получался все тот же треугольник неразрешимых проблем, ни с какого угла которого к советским границам невозможно было подобраться.

Сложив оба треугольника, Великобритания разглядела уникальную возможность извлечь из черной бездны, казалось бы, неразрешимых проблем феноменальный вариант их решения. Оказалось, что наиболее выгодно «сдать» Чехословакию. Во-первых, потому, что из всех международных договоров того времени только договора с Францией и Чехословакией превращали Советский Союз в важнейший фактор не только европейского, но и мирового уровня, который запросто мог предотвратить вступление Германии в войну. Дезавуировав же эти договора, а затем еще и негласно аннулировав их, можно было, выражаясь языком упоминавшегося выше меморандума британского Комитета имперской обороны, добиться полного исключения Советского Союза как предотвращающий «вступление Германии в войну» важнейший фактор. Во-вторых, потому, что, «сдав» Чехословакию, можно было осуществить фактически мгновенную и мощную военно-экономическую, в том числе и военно-техническую, накачку милитаристских мускулов нацистской Германии. Причем без прямого или, по меньшей мере, без прямого видимого участия британского (и вообще западного) капитала. Обратное во второй половине 30-х гг. было уже чрезвычайно опасно для международного имиджа «доброй, старой» сволочи по имени PERFIDIOUS ATH ION.

А сделать это Великобритания считала необходимым, так как любезный ее сердцу Гитлер опаздывал со своей милитаризацией. СССР же стремительно двигался вперед в своем экономическом и военном развитии. Великобритания прекрасно знала, что Чехословакия обладает одним из самых мощных и высокоразвитых ВПК во всей Европе и является одним из крупнейших в мире экспортеров оружия — на ее долю приходилось тогда свыше 40 % мирового экспорта оружия! Лондону было известно, что мощная (45 — 50 дивизий) для такой небольшой страны чехословацкая армия не только хорошо вооружена и технически оснащена, но и располагает громадными арсеналами. И если позволявшие вооружить до двух миллионов человек чехословацкие военные арсеналы, а британская разведка прекрасно это знала, «мирно сдать» Гитлеру, то, не напрягая собственную экономику, Адольф смог бы в кратчайшие сроки резко увеличить и численность вермахта, и его оснащенность, и пополнить собственные арсеналы и т. д. Более того, мощный военно-промышленный комплекс Чехословакии мог оказать фюреру неоценимую помощь в ускорении всех военных приготовлений. К слову сказать, оно так и вышло — только заводы знаменитого концерна «Шкода» к 1 сентября 1939 г. произвели оружия больше, чем вся военная промышленность Великобритании.

В-третьих, потому, что на тот момент это был единственный шанс прорубить Гитлеру проход непосредственно к границам СССР„чтобы фюрер начал столь желанный для Лондона «Дранг-нах-Остен». Проще говоря, это был единственный в то время шанс предоставить Гитлеру плацдарм для нападения на СССР в непосредственной близости от его границ.

Сталин предвидел принципиальный вариант такой сделки еще по состоянию на начало весны 1936 г. В состоявшейся 1 марта 1936 г. беседе с председателем американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейперс» Роем Говардом, отвечая на вопросы последнего «Как в СССР представляют себе нападение со стороны Германии? С каких позиций, в каком направлении могут действовать германские войска?», Сталин заявил следующее: «История говорит, что когда какое-либо государство хочет воевать с другим государством, даже не соседним, то оно начинает искать границы, через которые оно могло бы добраться до границ государства, на которое оно хочет напасть. Обычно агрессивное государство находит такие границы. Оно их находит либо при помощи силы, как это имело место в 1914 г., когда Германия вторглась в Бельгию, чтобы ударить по Франции, либо оно берет такую границу "в кредит", как это сделала Германия в отношении Латвии, скажем, в 1918 году, пытаясь через нее прорваться к Ленинграду. Я не знаю, какие именно границы может приспособить для своих целей Германия, но думаю, что охотники дать ей границу "в кредит" могут найтись»[380].