Таким образом, очевидно, что все упиралось в так называемое ненасильственное вынуждение Франции и Чехословакии к собственноручному, добровольному же дезавуированию подписанных ими в мае 1935 г. с Советским Союзом и вступивших в законную силу договоров о взаимопомощи в отражении агрессии. Потому как, намертво скрепив советский «бронежилет» безопасности, одновременно они трансформировали роль Советского Союза в обеспечении европейской безопасности в ключевую. Впервые после Первой мировой войны.

В добровольном (но без одностороннего аннулирования) дезавуировании этих договоров Францией и Чехословакией до крайности была заинтересована Великобритания! Потому что, к глубокому сожалению, эти же договора символизировали собой и центральный расшивной узел, позволявший одним ударом расковать не только «бронежилет» безопасности Советского Союза, но и, лишив его таким образом ключевой роли в решении вопросов европейской безопасности, изолировать Москву на мировой сцене. «Благодарить» за это надо, конечно, двух агентов стратегического влияния Запада — М. Литвинова и М. Розенберга. Действительно, трудно понять, чем они руководствовались, когда тихо согласились с поправкой президента Чехословакии, вследствие которой в тексте советско-чехословацкого договора о взаимопомощи появилась оговорка о том, что военная помощь Советского Союза Чехословакии может быть оказана лишь в том случае, если, в упреждение таковой; первой помощь Праге окажет Франция. Ведь эта оговорка создавала реальный шанс для полного дезавуирования франко-советского и советско-чехословацкого договоров одним лишь росчерком пера Генерального штаба Франции, что, собственно говоря, впоследствии и произошло!

«Стараниями» именно Литвинова и Розенберга внешнеполитическая безопасность СССР была поставлена в чреватую для державы односторонней зависимостью от прихоти даже не правительства, а Генерального штаба Франции[381]. Достаточно было представить Советский Союз (крайне) ненадежным партнером — и столь желанные для Великобритании цели оказались достигнуты! А сделать это, как ни странно, было легко. Договора-то в значительной мере были завязаны на военную силу СССР. Соответственно, подвергнув массированной и всесторонней дискредитации международный имидж советской военной мощи, можно было полностью опорочить и международный авторитет Советского Союза в целом, а следовательно, полностью дезавуировать и сами договора ввиду несостоятельности и ненадежности партнера в организации отпора агрессии. А уж что-что, но очернять других Великобритания умеет как никто другой в мире.

В том числе и при полном отсутствии даже внешних признаков своей причастности к этому. Да и Париж большой «умелец» сваливать ответственность с больной головы на здоровую.

У Франции и Чехословакии особым «пунктиком» параноидального характера был неподдельный страх перед агрессивно позиционировавшим себя германским реваншизмом. С приводом Гитлера к власти этот страх резко усилился. И единственный шанс спровоцировать у них дальнейшее его резкое обострение и вызвать полное недоверие к военной силе СССР, на которую они вначале и рассчитывали, состоял в следующем. Необходимо было до смерти напугать их не контролируемым Кремлем развитием событий. А «нитью Ариадны», что позволила бы Великобритании вытянуть выгодное для нее решение всех ранее перечисленных задач, являлась проблема Судетской области Чехословакии, населенной немцами, из-за которой Гитлер предъявлял Праге серьезные территориальные претензии. Из всех формально на то способных сюжетов для таких серьезных интриг той поры реально на это была способна только указанная выше совокупность. Даже миф о «большевистской угрозе» не смог бы сыграть такой роли, потому как всем бандерлогам Запада прекрасно было известно, что это всего лишь миф. Это тем более был единственный комплексный сюжет и одновременно шанс — как говорится, «два в одном флаконе», — поскольку Западной Европе прекрасно было известно как о тесном политическом и торгово-экономическом, так и о тайном военном советско-германском сотрудничестве в догитлеровский период.

Причем пугать было необходимо только чем-то особенно конкретным, в немалой степени как бы очевидным, легко проверяемым всеми сторонами, на которые будет рассчитана соответствующая информация. Соответственно то, чем предполагалось пугать; должно было реально существовать в природе. Французская и чехословацкая военные разведки того времени очень высоко котировались в табели о рангах мира спецслужб. Этим туфту впарить было невозможно.

Тем более нельзя было показывать крайнюю заинтересованность Великобритании. Дикий испуг должны были спровоцировать не ее прямые действия как стороны, откровенно стремящейся к разрушению этой триады договоров. На это надо было подтолкнуть ту сторону, которая абсолютно не была заинтересована в их разрушении. Соответственно действия этой стороны должны были быть добровольными, предпринятыми по собственной инициативе. Они просто обязаны были быть именно такими. То, чем возможно было до смерти напугать Францию и Чехословакию, должно было не только всерьез, но именно же в первую очередь обеспокоить саму не заинтересованную в разрушении триады договоров сторону. Причем настолько, чтобы это беспокойство начисто перевесило бы любые опасения по поводу явно негативных международных последствий ликвидации источника такого беспокойства. Проще говоря, безальтернативно продиктовать средство для ликвидации источника такого беспокойства. Хуже того. Избранное средство для ликвидации источника беспокойства, в свою очередь, как бы исподволь, само по себе должно было спровоцировать возникновение ни от кого не зависящей собственной инерции развития.

Наконец, прежде чем пугать, необходимо было не только достоверно, в деталях знать то действительно реально существующее в природе, чем намеревались пугать, но и точно выбрать момент для начала такой операции с условным названием «Испуг». То есть необходим был еще и особый Момент Истины, когда достоверное знание реально существующего в природе начинает в резкой форме интенсифицировать потребность в реализации такого знания. Причем Момент Истины должен был быть осознан всеми практически одновременно. Так оно и случилось в действительности. Вошедший со второй половины 1936 г. в апогей заговор Тухачевского не только предоставил Великобритании (а также Франции и Чехословакии) все необходимые козыри, но и вынудил Сталина от словесных увещеваний перейти к ликвидации заговора. Чем и воспользовались Великобритания и Франция.

Британская разведка внимательно следила за всеми шашнями германского и советского генералитетов и была полностью в курсе всех их перипетий, в том числе, естественно, и развития «двойного заговора». Однако, как использовать этот заговор в своих целях, британскую разведку и дипломатию по-настоящему осенило не ранее лета 1935 г. Толчком к этому послужило одно обстоятельство. К сожалению, оно известно только по советским данным. Однако, учитывая давнее сотрудничество британской и французской военных разведок, в том числе и обмен информацией между ними, можно абсолютно не сомневаться в том, что сведения, о которых ниже пойдет речь, попали также и в Лондон.