война в основном застопорила бизнес его старой фирмы. "Дел никаких нет, кроме финансирования правительственных займов, что время от времени дает нам возможность чем-то заняться", - сказал Шифф своему другу, лондонскому банкиру Максу Бонну.

Несомненно, чувствительный к обвинениям в том, что Уолл-стрит стремится нажиться на конфликте, Шифф заявил в одной из речей, что "никто не должен стремиться увеличить свое личное состояние на время войны. Долг каждого американца в это время - посвятить все свои мысли и усилия нуждам правительства и нуждам тех, кто вынужден страдать из-за войны". Отто Кан, тем временем, объявил, что будет жертвовать свой годовой доход, после расходов на жизнь и налогов, на "благотворительные и военные цели" в течение всего конфликта. (Не упомянут грандиозный масштаб, в котором жили Кан и его семья, и то, что он в то время находился в процессе строительства поместья площадью в сто тысяч квадратных футов, замка Охека, на северном побережье Лонг-Айленда).

Когда появлялись новые возможности финансирования, старший партнер Kuhn Loeb обычно отклонял их, если бизнес не служил каким-то более широким патриотическим целям. Вместе с Джеком Морганом, Джорджем Бейкером из First National Bank и другими выдающимися деятелями Уолл-стрит Шифф входил в комитет Liberty Loan, отвечавший за маркетинг государственных ценных бумаг в Нью-Йорке. Он маршировал на парадах и часто выступал с речами, призывая население покупать военные облигации. К этому времени его позиция в отношении войны полностью изменилась. Публично и в частном порядке он утверждал, что союзники должны не только выиграть войну, но и уничтожить военную мощь Германии.

Выступая на одном из митингов Liberty Loan со ступеней нью-йоркского Sub Treasury, внушительного здания в стиле греческого возрождения, расположенного через дорогу от офисов J.P. Morgan & Co., Шифф призвал к "полному уничтожению прусской военной мощи, которая представляет собой постоянную угрозу свободе и миру народов мира". Он связал Великую войну с ушедшими в прошлое сражениями, которые сформировали уникальную идентичность Америки: "Мы сражаемся за то же дело, за которое сражались наши предки в Лексингтоне в 1776 году, наши отцы при Булл-Ране, Геттисберге и на протяжении всей Гражданской войны". И он сказал, что никакая цена, кровью или сокровищами, не является слишком высокой для того, чтобы поддержать принципы основания нации: "Может статься, что эта война продлится так долго, что мы обеднеем как в материальных ресурсах, так и, что еще хуже, в наших молодых людях. Но пусть будет так, если придется: будет лучше, если мы отдадим все, чтобы добиться успеха".

Он с головой окунулся в патриотическую работу с энергией человека, который видел, как его собственная лояльность подвергается сомнению, несмотря на пятидесятилетнее гражданство США. Из-за своего немецко-еврейского происхождения он еще больше старался воплотить в себе модель идеального гражданина, ставя свою американскую идентичность превыше всего. И он все громче заявлял о своем американизме, даже присоединился к Рузвельту и Вильсону в их крестовом походе против страшного дефиса. "Не дай Бог, чтобы мы позволили поставить дефис между евреем и американцем", - говорил он.

Война продолжала подпитывать нативизм и сопутствующие ему разновидности антисемитизма. Шифф видел его уродливый призрак вокруг себя. Однажды в офис Kuhn Loeb пришла телеграмма, подписанная банкиром из Массачусетса по имени К. У. Тейнтор. Она была адресована:

Джейкоб Шифф, эск..,

Глава компании Kuhn, Loeb & Co,

Менялы денег,

Шейлок,

Полоний,

Немецкий агент,

Глава Камарильи нравов сейчас держит

Гнусные американцы в рабстве

Больше всего Шиффа и его союзников беспокоили признаки официальной дискриминации. По указу Госдепартамента Красный Крест, благотворителем которого Шифф был долгое время и казначеем нью-йоркского отделения, запретил натурализованным гражданам США из Германии и Австрии работать в своих европейских больницах. После протестов Шиффа (который написал напрямую госсекретарю) и других лиц приказ был в конце концов отменен. Американский еврейский комитет и другие еврейские группы также энергично выступили против, когда узнали, что армейское руководство для использования медицинскими консультативными комиссиями, рассматривающими призывников, содержало такой подстрекательский отрывок: "Уроженцы других стран, особенно евреи, более склонны к малеванию, чем уроженцы других стран".

Шифф считал, что победить антисемитские стереотипы евреи смогут, только став образцом американского патриотизма и лояльности. Выступая перед многотысячной толпой на митинге 1917 года, организованном Еврейской лигой американских патриотов, созданной адвокатом Сэмюэлем Унтермайером, Шифф призвал молодых людей своей веры не просто добровольно идти на военную службу, а добиваться отправки на фронт. В то же время он выступил против плана лиги набрать один или несколько полностью еврейских военных полков на том основании, что это способствует формированию представлений о еврейском сепаратизме.

Благодаря своему статусу и связям Шифф часто получал просьбы - и нередко удовлетворял их - направить рекомендательные письма от имени молодых людей, желающих получить военную должность. Филип Леман обратился к Шиффу за помощью, чтобы его сын Бобби, младший офицер армейского резерва, был переведен на действительную военную службу. (Бобби, который сменил отца на посту главы Lehman Brothers, отправился во Францию в звании капитана в подразделении полевой артиллерии). Джулиус Голдман попросил Шиффа рекомендовать его племянника, Генри-младшего, для службы в авиационном корпусе. (Примечательно, что эта просьба исходила не от Генри-старшего; младший Голдман дослужился до лейтенанта флота.)

Сын Шиффа все отчаяннее искал военного назначения, наблюдая за тем, как друзья и коллеги отправляются в Вашингтон или в зону боевых действий. Отсутствие успеха озадачивало и смущало отца и сына, тем более что в поисках военной роли для Морти они обратились к высокопоставленным деловым и политическим кругам. Они даже обратились к двум ближайшим советникам Вильсона - полковнику Хаусу и секретарю МакАду, зятю президента. "Я уверен, что вы прекрасно понимаете мою тревогу по поводу того, что искреннее желание моего сына сделать себя любым возможным способом полезным для страны будет использовано администрацией", - писал старший Шифф МакАду. "Действительно, тот факт, что по каким-то причинам, непостижимым ни для него, ни для меня, это не было сделано, несмотря на все усилия, которые мой сын прилагал к этому на протяжении многих месяцев, является источником большого уныния для него и унижения для нас обоих".

"Я буду очень рад помочь ему всем, чем смогу", - заверил Шиффа МакАду, но должность, военная или гражданская, так и не была получена. (Морти пришлось ждать более десяти лет, чтобы получить желанную военную должность. В 1929 году президент Герберт Гувер назначил его майором в отделении военной разведки армейских резервов.

Не получив возможности служить в армии, Морти занялся волонтерской деятельностью. Он был заместителем председателя Комитета по займам Свободы, помогал Министерству финансов в выпуске военных