– Ну все – размочили, – сказала Маргарита, усаживаясь рядом. – Теперь начнут поступать косяком...

– Больше чем четырех не привезут, – заметил Данилов.

Блок кардиореанимации был маленьким – на шесть коек плюс еще две, так называемые «резервные». Всего восемь, четыре уже заняты.

– Зря вы так думаете, – покачала головой Маргарита. – Как-то зимой у нас десять человек лежало.

– Где? – удивился Данилов.

– Из отделения койки взяли. Те, которые условно считались сломанными. А так это никого не волнует – привезли, так хоть на кушетку клади, хоть на диван в ординаторскую. Когда по городу завал, отдел госпитализации дает места без учета загруженности. Одного – туда, другого – сюда. По кругу. Чтобы никому не было обидно. Вот! Слышите?

Еще один мужчина, на этот раз свой, россиянин. Впервые в жизни возникшая стенокардия – прямое показание к госпитализации в блок.

– Ехал домой с работы, и прямо в метро прихватило, – рассказывал пациент, сорокалетний упитанный мужчина, немного похожий на Карлсона в исполнении артиста Мишулина. – Я и вышел на воздух. Думал, легче станет, а сжало еще сильнее...

– День девственников сегодня, – высказалась Маргарита. – У одного аритмия впервые в жизни, у другого – стенокардия.

– Этот по крайней мере жалобы излагает внятно и вообще доступен контакту, – ответил Данилов. – А у турка только одна надежда – на монитор.

– Если вас интересует мое мнение, то турок этот здесь вообще не по делу, – нахмурилась Маргарита. – Попсиховал небось и вообразил себе... А может, он вообще шизоид-ипохондрик? Взгляд у него такой странный, разве вы не обратили внимания?

– Испугался человек – в больницу угодил неожиданно, да еще в реанимацию, как тут не испугаться? Потому и взгляд такой. А вы что, умеете ставить по взгляду психиатрический диагноз? Научите, как?

– А вы, Владимир Александрович, оказывается, ехидна, – сверкнула глазами Маргарита. – С первого взгляда и не скажешь... О, нам еще один «подарок» везут.

«Подарок» оказался семидесятилетней женщиной с некупированным на дому приступом мерцательной аритмии. Женщину сопровождали две дочери – симпатичные дамы лет сорока, которые сразу же взяли Данилова «в клещи».

– Нам небезразлично здоровье нашей матери! – начала одна, глядя в глаза Данилову.

– Совершенно небезразлично! – поддержала вторая.

– Мы хотим, чтобы вы сделали для нее все возможное!

– И даже сверх того!

– У вас в реанимации нет отдельных палат?

– Нет.

– Ну да, это же не кремлевская больница. Но вы сможете обеспечить маме условия?

– И в какую палату вы намерены ее перевести? Найдете для мамы одноместную?

– Что вы сейчас намерены делать?

– «Скорая» сказала, что у мамы все очень серьезно!..

Данилова, опешившего от подобного натиска, спасла Маргарита.

– Граждане! – строго сказала она. – Дайте же доктору возможность заняться вашей мамой и другими больными! Что вы в него вцепились?

Дамы ушли, сказав, что они не прощаются и заглянут через пару часов.

– От таких никогда не знаешь, чего ждать, – поморщилась Маргарита, – могут денег предложить, а могут и жалобу написать. А бывает так, что сначала одно, а потом – другое. Вы с ними поосторожнее, Владимир Александрович, мутные они какие-то.

– Учту, – пообещал Данилов.

– Сергей Сергеевич так говорит: «пять процентов проблем доставляют пациенты, а оставшиеся девяносто пять – их родственники».

– Возможно, что он прав, – не стал спорить Данилов, никогда не задумывавшийся на эту тему.

Оценив объем всего, что «влила» в бабушку с мерцательной аритмией бригада «скорой», Данилов решил не торопиться с интенсивной терапией. Назначил пациентке капельницу с калием, дал под язык таблетку финоптина и попросил лежать спокойно, ни о чем плохом не думать.

– В мои года хороших мыслей и не бывает, – поджала губы пациентка.

– Поищите, вдруг найдете, – посоветовал Данилов. – О дочерях подумайте – они у вас такие заботливые.

– Это вы верно подметили, доктор, заботливые. Одна у них забота – кому моя квартира достанется. Других забот нет!

– Я к вам подойду через полчасика, – пообещал Данилов и поспешил на пост. Больная явно относилась к тому типу людей, которым все видится в черном цвете. С такими чем меньше разговариваешь, тем лучше. И тебе, и им.

Подойдя к пессимистке, как и обещал, через полчаса, Данилов увидел на экране монитора нормальный синусовый ритм.

– Вот и аритмия ваша прошла, – сказал он.

Пациентка тотчас же засобиралась домой. Данилов порекомендовал ей полежать хотя бы до утра.

– Я здесь не высплюсь! – последовал ответ.

Явившиеся с контрольным визитом дочери тоже стали настаивать на выписке.

– Мы дадим расписку!

– Вы же не можете задерживать маму против ее воли!

На шум вышел Городецкий.

– Под расписку так под расписку, – сказал он, выслушав Данилова. – Только не забудьте написать в расписке, что вы предупредждены о необходимости продолжения лечения в стационаре и о возможности возникновения повторных приступов, каждый из которых может привести к летальному исходу.

Дочери посовещались, потом (разговор происходил в больничном коридоре у входа в реанимационный зал) одна из них спросила:

– А можно пригласить сюда маму?

– Я вам лучше дам халат и бахилы и пущу на минут к ней, – сказал Городецкий. – Маме вашей пока лучше не вставать. Проследите, Владимир Александрович...

Дочери удалось уговорить мать остаться в блоке. Вместе с халатом она попыталась передать Данилову две пятисотрублевые бумажки, но Данилов отвел ее руку в сторону и сказал:

– До свидания.

– Дело хозяйское. – «Благодетельница» пожала плечами и ушла.

К полуночи Данилов полностью, как ему казалось, освоился в блоке. Городецкий наведывался в туалет реже, но уже мог ходить, только опираясь рукой о стену, так он ослаб. По его просьбе Маргарита приготовила целебное питье для восполнения потерянной жидкости. Рецепт питья был крайне прост: на литр воды (разумеется кипяченой) столовую ложку сахара, десертную ложку пищевой соды и чайную ложку соды. Перемешать и пить каждые четверть часа по одному-два глоточка.

У пациентки Караваевой дела были не в пример лучше – капсулы, которые плохо действовали на Городецкого, помогли ей сразу же. Возможно, причина столь быстрого исцеления крылась в том, что она съела всего один биточек, а не четыре.

«Скорая» больше не приезжала. До половины второго Данилов пил чай и шепотом, чтобы не разбудить спящих пациентов, беседовал с Маргаритой о жизни. Потом Маргарита легла на одну из двух свободных коек и сказала Данилову: