Мятеж бернхардинцев принес успех им самим, бунт Верта был полезен только императору. Верт не смог увести с собой все войска, в большинстве своем они вернулись к Максимилиану, и он перешел австрийскую границу практически один, а за его голову была объявлена немалая цена[1474]. Так или иначе, Максимилиану пришлось отказаться от своих мирных намерений. 27 сентября 1647 года французские послы в Мюнстере узнали, что курфюрст снова присоединился к Фердинанду со всей армией[1475]. Они расстроились бы еще больше, если бы им стало известно о том, что бывший гессенский генерал Меландер, произведенный в генералиссимусы имперских и баварских войск, подключился к Фридриху Вильгельму Бранденбургскому в попытках наскоро создать «германскую» партию и сорвать мир, навязываемый чужеземцами[1476].

30 января 1648 года Испания и Соединенные провинции подписали Мюнстерский мир[1477]. Благосостоянию Испанских Нидерландов пришел конец; Испания была готова принести в жертву свои лояльные провинции, сражавшиеся ради нее, с тем чтобы добиться лучших условий для себя. Шельду закрыли, а Антверпен уступил место Амстердаму. Франция стремилась к миру, но не из-за какой-то особой любви к Фландрии, и ее послы, несмотря на протесты[1478], приняли решение прекратить переговоры с испанцами, сославшись на то, что Пеньяранда покинул Мюнстер и они не могут вести дела с представителями меньшего уровня. Они рассчитали, что вполне могут возместить свой разрыв с голландцами развалом австрийско-испанского альянса. Император вряд ли сможет воспротивиться условиям, утвержденным в Мюнстере и Оснабрюке германскими сословиями и их иностранными союзниками. Если он их подпишет, то ему придется поставить крест на испанских интересах в Германии и отказаться от какой-либо помощи Мадриду.

Успех французской дипломатии был подкреплен ее армиями. Дезертирство Баварии вынудило Тюренна действовать в унисон с Врангелем и отрешиться от фламандского плана. Они на время забыли о раздоре по поводу бернхардинцев и сосредоточились на проведении совместной кампании на юге Германии[1479]. Поначалу их затея казалась безнадежной. Врангель опасался, что с окончанием войны закончится и его карьера, и завистливого маршала принуждало к действию только лишь назначение главнокомандующим кузена королевы, который уже ехал в Германию. И он рассудил: если уж война должна быть завершена, то лучше он сделает это сам, нежели кто-нибудь еще[1480]. Тем не менее маршал представил все дело так, как будто Тюренн пытается избежать решающей битвы, с тем чтобы не дать войне закончиться[1481]. В действительности же очевидная слабость противника не позволяла откладывать его поражение в долгий ящик. Меландер, получивший звание имперского фельдмаршала в прошлом году, укрепился на линии Дуная. Однако объединенные баварская и имперская армии уступали в численности шведам и французам, а Грёнсфельд, баварский командующий, мешал совместным действиям нескончаемыми требованиями первенства в сравнении с Меландером[1482]. В таком состоянии они и были застигнуты врасплох неподалеку от Аугсбурга возле деревни Цусмарсхаузен. Отягощенный обозниками — по некоторым оценкам, их было в четыре раза больше, чем солдат, — Меландер тщетно пытался спасти артиллерию, поручив итальянскому генералу Монтекукколи оборонять тылы, и Монтекукколи мужественно защищался, отходя с хребта на хребет, бросая против наседавшего противника кавалерию и прикрывая пехоту. Меландера смертельно ранили, и итальянец, решив, что гораздо полезнее сохранить армию, а не военное снаряжение, отступил к Ландсбергу, потеряв все, кроме войск.

В Австрию срочно вернулся Пикколомини, с тем чтобы попытаться выправить катастрофическое положение. Но и его неуемной энергии и выдержки уже было недостаточно для того, чтобы организовать нечто похожее на армию из тех деморализованных остатков войск, уцелевших после схватки у Цусмарсхаузена. Добавил печали и Максимилиан, арестовав Грёнсфельда за измену[1483].

Тем временем армии Тюренна и Врангеля оккупировали Баварию, нещадно мстя жителям за уклончивость их курфюрста. Врангель отправил ему суровое послание, недвусмысленно предупредив: у него осталось единственное средство для спасения своей страны — еще раз подписать перемирие.

Вторая шведская армия — под командованием Кёнигсмарка — вторглась в Богемию и потребовала капитуляции Праги. 26 июля 1648 года шведы взяли Клайнзайте[1484], и казалось — все кончено. Но возрожденный город католиков и Габсбургов сражался за свою религию и короля так, как никогда прежде. Практически без выстрела его брали в 1620 и 1635 годах, однако в 1648 году он решил биться не на жизнь, а на смерть. Плечом к плечу с солдатами Карлов мост отстаивали студенты, бюргеры и монахи. Как долго они могли продержаться, теперь сказать трудно. Они не могли надеяться на помощь и тем не менее держались больше трех месяцев, и заключение мира, а не капитуляция заставило их сложить оружие.

Не менее стойко не хотел поступиться своими религиозными убеждениями, наследием отца, династическим долгом и подписывать мир Фердинанд. Самым большим препятствием стало религиозное урегулирование, но у него имелись и политические резоны. Вправе ли Фердинанд бросить своих испанских кузенов в тот момент, когда они подписали мир с голландцами и наконец могут разговаривать с французами как равные[1485]? Кроме того, его возлюбленный брат ведет борьбу в Нижних странах и надеется на то, что его одного не оставят.

Эрцгерцог с самого начала показал себя как человек активный и дисциплинированный. Он прорвался через французскую границу и отвоевал Армантьер, Комин, Ланс и Ландреси. В первые месяцы губернаторства он выглядел вовсе не тем вялым и разочарованным эрцгерцогом, изображенным Давидом Тенирсом в его брюссельской картинной галерее. В первый год правления Леопольд, похоже, ни в чем не уступал кардиналу-инфанту. А в августе 1648 года под Лансом вследствие некомпетентности, небрежности или невезения или вследствие всех трех причин он попал в капкан к герцогу Энгиенскому и лишился практически всей своей армии[1486].