культурным наследием, творчеством В. Пикуля.

Для создания «Библиотеки В. С. Пикуля» необходимо приобретение помещения под библиотеку (50–60 кв. м).

Приобретение 3000 экз. книг русской классики, русского искусства и справочной литературы из нынешнего фонда библиотеки Дома офицеров.

Все расходы на приобретение как помещения, так и книг, содержание и обслуживание библиотеки будут оплачены мной, Антониной Ильиничной Пикуль — директором «Фонда В. С. Пикуля», который существует и осуществляет свою благотворительную деятельность со 2 июля 1991 года.

Кроме того, намерена предоставить в распоряжение организуемой библиотеки не менее 200 книг из личной библиотеки Валентина Саввича и все существующие издания его произведений.

Считаю долгом памяти не бросать на произвол судьбы людей, посвятивших жизнь служению Родине, для которых и о которых писал свои книги В. Пикуль, а продолжать им нести свет и радость, объединять их».

Все и было исполнено, как обещала Антонина Ильинична. И помещение — три комнаты в музее СЗГВ — было оплачено, и книги с мебелью, необходимой для библиотеки, выкуплены… И открылась библиотека, и пока работает, мирно уживаясь с музеем Яна Райниса, занявшим помещения, принадлежавшие раньше музею Северо-Западной группы.

«Библиотека В. С. Пикуля» сегодня продолжает «нести свет и радость», объединяет. А как будет завтра? Тем русским, что остались в городе, и Антонине Ильиничне тоже, скоро выдадут коричневые паспорта не граждан, а всего лишь постоянных жителей Латвии…

И как-то очень точно сошелся этот рассказ Антонины Ильиничны с рассказом о портрете Пикуля работы Анатолия Набатова, помещенном художником на выставке в Белом доме осенью 1993 года. Не мигая, смотрел со своего портрета Пикуль на рвущиеся в коридорах парламента снаряды… На русских людей, которых убивали свои же, русские…

Потом Антонина Ильинична показала мне стихи Валентина Саввича, с цитирования которых и начал я свои записки.

В хлябях соленых, запрокинув головы,

Распластав руки и открыв рты,

Мы всплывали со стометровой,

А может, и более — темноты.

Горнисты вскинули к звездам горны

И затрубили, не видя звезд:

Началась ПЕРЕКЛИЧКА — сквозь штормы —

С норда на зюйд и с веста на ост:

— Тральщик «Запал»? — Разорвало миной…

— Гвардейцы с канлодки «14-БИС»?..

— А вы, с миноносца «Орлиный»? —

Сгорели… — Танкер «Антифашист»?

— Подлодка «ЭС-30»? — Не вернулась на базу…

— Лидер «Заря»? — Попаданье в машину…

А нас лишь двое… И без приказа

Мы смерти своей не откроем причину.

Нет нужды разбираться в литературных достоинствах этого стихотворения. Каждая строка его дышит мужеством и отвагой. Тем бесстрашием, которого так порою не хватает нам, живущим уже после кончины Валентина Саввича. Свыкшимися за последние семь лет с предательствами и компромиссами. И, может быть, это и субъективное ощущение, но мне казалось, что стихотворение Пикуля к нам, живущим в конце девяностых годов, и обращено.

И слушая рассказы Антонины Ильиничны Пикуль о чаепитиях, которые устраивает она в библиотеке, о просмотрах фильмов, снятых по произведениям писателя, — о всей той культурологической да и просто благотворительной работе, что ведется в библиотеке, снова и снова ловил я себя на мысли, что как раз об этом уже читал в книгах Валентина Саввича. Впрочем, иначе и не могло быть. То, что делала и продолжает делать Антонина Ильинична сегодня в Риге, так же мужественно и самоотверженно делали герои пикулевских «Баязета» или «Богатства». Помните, когда, забытые и преданные корыстным начальством, они продолжали исполнять свой долг, не благодаря, а вопреки всем решениям наверху. И не ради будущих почестей и выгод шли на смерть, а ради Родины, предать которую не могли ни по чьему велению…

Отбой. Вновь уходим в глубины.

Отсеки телами запрудив,

Ложимся опять под турбины

И падаем возле орудий.

Но если внукам придется с врагом

Сойтись в час решающей мести,

Ждите нас — мы снова всплывем,

Но уже с кораблями вместе…

АНГЕЛ РОДИНЫ

О посмертной судьбе Николая Рубцова

Ангел родины незлобливой моей…

К. Фофанов

Ужасные обломки

В крещенскую ночь на 19 января 1971 года убили великого русского поэта Николая Михайловича Рубцова. Ужасная судьба…

Ему было шесть лет, когда «от водянки и голодовки» умерла его мать. Старшую сестру, Галину, забрала к себе тетка — Софья Андриановна. Брата, Альберта, уже из детдома взяла в няньки мачеха. Николай Рубцов, не нужный никому, был оставлен в детдоме. Закончив семилетку, он работал матросом на судне и кочегаром на заводе, служил в армии и учился, нищенствовал и писал стихи. Его первая тоненькая книжка «Лирика» вышла в шестьдесят пятом году, а через десять лет стихи Рубцова издали в серии классиков — «Поэтическая Россия». В тридцать пять лет, впервые в жизни, обзавелся Рубцов постоянной пропиской, а спустя десять лет его именем назвали улицу в Вологде, в Тотьме поставили памятник ему на берегу реки.

Трагическая и исполненная подлинного величия судьба. И вместе с тем судьба очень русская, вобравшая в себя все сиротство, всю забытость России, всю ее силу и красоту. Николай Рубцов, хотя и были у него возможности, другой себе судьбы не искал. Только безусловное принятие судьбы своей Родины, только полное забвение себя и, как результат, обретение возможности плакать ее слезами, петь ее голосом, звенеть ее эхом…

И разбудят меня, позовут журавлиные крики

Над моим чердаком, над болотом, забытым вдали…

Широко по Руси предназначенный срок увяданья

Возвещают они, как сказание древних страниц.

Все, что есть на душе, до конца