И он снова замолчал, выдыхая облака голубого дыма.

– Но это еще не конец. В Бомбее под покровительством своего тестя Гай быстро сделал карьеру и стал консулом. Когда в двенадцать лет меня похитили и продали в рабство, Том явился к Гаю и попросил помощи, чтобы найти и освободить меня. Гай отказал и пытался арестовать Тома за убийство и иные преступления, которые тот не совершал. Том сбежал, прихватив с собой Сару. Это лишь разожгло ненависть Гая. Сэр Гай Кортни, генеральный консул его величества короля Англии на Востоке, умеет ненавидеть. Если он мне и брат, то только по имени. На самом деле он мой злейший враг и союзник Заяна аль-Дина. А теперь мне нужна твоя помощь, чтобы ответить ему.

Письмо далось им с огромным трудом. Оно было написано в арабском стиле и переполнено цветистыми комплиментами и выражениями доброй воли. В нем приносились глубочайшие извинения за любое возможное ненамеренное оскорбление. Письмо выражало глубокое уважение к влиятельности и важности поста генерального консула. И наконец, в нем содержалась просьба к генеральному консулу испросить аудиенцию у калифа в любое удобное для него, консула, время, но предпочтительно как можно быстрее.

– Я бы, конечно, сам отправился на «Арктур», но с точки зрения дипломатии это неправильно. Послание должен доставить ты. Что бы ты ни делал, не дай ему заподозрить, что мы кровные родственники, и не говори по-английски. Я хочу оценить его настроение и намерения. Спроси, можем ли мы пополнить на его корабле запасы пресной воды, мяса и свежих фруктов. Предложи ему и всему его экипажу гостеприимство города и свободный доступ в него. Если моряки спустятся на берег, наши шпионы смогут многое у них узнать. Мы должны как можно дольше держать его здесь, пока не будем готовы противостоять Заяну аль-Дину.

Для предстоящего визита Мансур тщательно оделся в стиле, который подобал старшему сыну калифа. На нем был зеленый тюрбан совершившего хадж с булавкой, украшенной большим изумрудом. Это был один из самых крупных драгоценных камней, оставшихся в сокровищнице после грабежа Заяна аль-Дина. Сандалии Мансура, пояс и ножны кинжала были покрыты тончайшей филигранью работы искусных ремесленников города.

Когда Мансур поднялся по лестнице на палубу «Арктура», он со своей сверкающей на солнце рыжей бородой представлял такую величественную фигуру, что капитан и офицеры уставились на него и целую минуту не могли прийти в себя.

– Мои комплименты, сэр, я Уильям Корниш, капитан этого корабля. – По-арабски капитан говорил плохо, с сильным акцентом. – Могу ли я спросить, к кому имею честь обращаться?

Его багровое лицо, из-за которого во флоте Английской Ост-Индской компании его прозвали Рубиновый Корниш, блестело на солнце.

– Я принц Мансур ибн аль-Салил аль-Малик, – ответил на беглом арабском Мансур, приветственно коснувшись сердца и губ. – Я прибыл как посол моего отца, калифа аль-Салила ибн аль-Малика. Имею честь доставить послание его превосходительству генеральному консулу его британского величества.

Рубиновый Корниш выглядел неуверенно. Он с трудом понимал слова Мансура, и ему строго-настрого приказали не признавать никакие царские титулы, которые могли присвоить себе оманские мятежники.

– Прошу ваших приближенных оставаться в лодке, – сказал он. Мансур жестом отпустил их, а Корниш продолжил: – Прошу сюда, сэр.

И он провел Мансура к парусу, натянутому посреди палубы корабля как навес от солнца.

Сэр Гай Кортни сидел в удобном кресле, накрытом шкурой леопарда. На столе перед ним лежала его треуголка, шпагу он зажал между коленями. При приближении Мансура он и не подумал встать. На нем был красный камзол из тонкой дорогой ткани с золотыми пуговицами и широкий галстук. На ногах – туфли с квадратными носами и серебряными пуговицами, а белые шелковые чулки, доходившие до колен, поддерживали подвязки точно такого же цвета, что и камзол. Плотно облегающие панталоны – тоже белые, с гульфиком, подчеркивающим мужские достоинства. Камзол консула украшали ленты и звезды ордена Подвязки и какие-то восточные награды.

Мансур вежливо поздоровался:

– Ваша снисходительность оказывает мне честь, ваше превосходительство.

Гай Кортни раздраженно покачал головой. Мансур знал, что он близнец Тома и ему должно быть лет сорок, но выглядел он гораздо моложе. Хотя его волосы редели, фигура оставалась стройной, живот плоским. Однако под глазами темнели мешки, а один из передних зубов почернел. Смотрел он кисло и недружелюбно.

– Моя дочь будет переводить, – сказал он по-английски и показал на девушку, стоявшую за его креслом. Мансур сделал вид, что не понял. С той минуты, как он ступил на палубу яхты, молодой человек остро ощущал ее присутствие, но сейчас впервые посмотрел на нее прямо.

Сохранить бесстрастное выражение ему удалось с огромным трудом. Первое, что он заметил, были ее глаза, большие и зеленые, живые и внимательные. Белки чистые, ресницы длинные и изогнутые.

Мансур оторвал от нее взгляд и снова обратился к сэру Гаю:

– Прошу простить мое невежество, но я не говорю по-английски, – извинился он. – И не понимаю, что вы сказали, ваше превосходительство.

И тут на прекрасном арабском заговорила девушка, ее речь полилась музыкой:

– Мой отец не говорит по-арабски. С вашего разрешения, я буду переводить для него.

Мансур снова поклонился.

– Поздравляю вас, миледи. Вы превосходно владеете языком. Я принц Мансур ибн аль-Салил аль-Малик и явился посланником своего отца калифа.

– А я Верити Кортни, дочь генерального консула. Мой отец приветствует вас на борту «Арктура».

– Нам выпала большая честь принимать посла такого могучего монарха и такого великого народа.

Какое-то время они обменивались комплиментами и изъявлениями уважения, но Верити Кортни так и не употребила ни титула Мансура, ни царского титула его отца. Она оценивала его так же внимательно, как он ее. Она оказалась гораздо красивее, чем через стекла подзорной трубы. Кожа ее чуть загорела, но в остальном оставалась верхом английского совершенства; черты лица строгие, определенные и не тяжелые или грубые. Шея длинная и грациозная, превосходно посаженная голова. Когда Верити вежливо улыбалась, видно было, что у нее большой рот и великолепные полные губы. Два верхних передних зуба чуть выступают, но это несовершенство казалось привлекательным и приятным.

Мансур спросил, не нуждаются ли в чем-нибудь на корабле. Сэр Гай сказал Верити:

– Нам нужна вода, но не говори ему об этом.

Она изложила просьбу так:

– Корабль всегда нуждается в воде, эфенди. Это не настоятельная потребность, но отец благодарит вас за щедрость.

Потом перевела отцу ответ Мансура:

– Принц говорит, что отправит судно с водой немедленно.

– Не называй его принцем. Он грязный ничтожный мятежник, и Заян скормит его акулам. А вода, которую он пошлет, наверно, наполовину верблюжья моча.