с уголовниками — и на тебе! Как всю жизнь с малолетки по зонам скачет. Ну ответь мне, — обратился в мою сторону Алексей Александрович, — что сидельцы, так и схавали за чистое то, что ты им прогнал? Это я на более уже понятном для тебя языке вопрос задаю.

— Да нет, товарищ генерал-майор, — криво усмехнувшись, ответил я. — Не успели толком пообщаться. Я там был то всего ничего, меньше часа, наверное.

— Ну и хорошо… Сейчас иди в приёмную, посиди там полчасика, а потом мы тебя вызовем.

Я встал, демонстративно сцепил руки за спиной и напевая вполголоса «Веня-Чих, фармазон, подогнал фуфеля, скрасить вечер за стирами в очко…»[22], вышел из кабинета.

* * *

— Ну, артист, — крякнул Хлестков, когда за Покровским закрылась дверь. — А теперь рассказывай, майор, как ты до такой жизни докатился, что твои косяки приходится на уровне Москвы закрывать?

— Алексей Александрович! Ну кто же знал, что этот Кузнецов-Кузя смежникам информацию сольет?!

Начальник УКГБ по Свердловской области покачал головой.

— Ты должен был это знать или если не знать, то предвидеть такой вариант развития событий. У меня такое впечатление, что вся эта операция разрабатывалась не тобой, а летёхой после училища. Знаешь ведь, что при планировании надо учитывать все неожиданности, вплоть до падения метеорита, и что? Почему я не был в курсе дела?

— Так вы были в командировке, а тут как раз очень удобный случай… Человек из-за границы прибыл, может якобы валюту продать. Там дел-то было на полчаса! Взяли бы с поличным, нормально все раскрутили бы…

Хлестков устало вздохнул:

— Не понимаю… У тебя и у всей твоей группы приступ идиотизма приключился? Вы что, совсем думать разучились? Этот пресловутый Билл, он что — фигура союзного уровня, ворочающая миллионами долларов, что тебе пришлось Покровского засвечивать? А ты его почти засветил! Комсомолец, на отличном счету в институте, двукратный чемпион СССР, песни для правительственных концертов пишет…У тебя других людей не нашлось? Вы, бл…ь, не понимаете, что учудили?

Генерал-майор встал изо стола и принялся расхаживать по кабинету, заложив руки за спину. Хомяков тоже попытался вскочить.

— Сиди уж! — отмахнулся Хлестков и, оперившись о подоконник, уставился в окно. — Представь себе, едет он в Испанию… Если после твоих подстав он вообще туда поедет. И там в какой-нибудь газетенке появляется статья под заглавием «Агент КГБ на ринге». И напишут, что мы в своих секретных лабораториях выращиваем чемпионов. Там на Западе дай только повод — такую бучу подымут!

Он повернулся к бледному майору.

— Как ты думал выводить Покровского из дела? С МВД договариваться? А они тебе так прям навстречу за твои красивые глаза и пошли! Идиоты, бл…ь! Ты в курсе, что им там на самом верху заинтересовались? На таком «верху», о котором тебе лучше не знать. Представь, видел человека пару раз в газете… Это я про Чайлза. И в другой стране, в незнакомым городе, четко выделил его из толпы, рассмотрел окружение и сделал выводы. И, заметь, что никто его об этом не просил. Сам, походя так… Ты бы так смог? Я уж точно нет. И ты его к Биллу этому подводишь.

Хлестков вновь вернулся за стол.

— Значит, так… Рабочая версия, согласованная с МВД, будет следующая. Покровский шел по улице и увидел, как в подворотне к человеку пристают люди, похожие на хулиганов. Вмешался. Подъехала милиция и всех скрутила. Быстро со всеми разобрались. Покровского выпустили и даже грамотой наградили за помощь в поимке хулиганов. С Биллом и этим Кузей работаем. С Кузнецовым не вижу проблем, а вот с этим пресловутым Биллом…

Хлестков подошёл к столу, опёрся крепкими крестьянскими ладонями на столешницу, нависнув над, казалось, ставшим меньше Хомяковым.

— Вплоть до «при попытке к бегству». Ясно?

— Так точно, товарищ генерал-майор!

Он всё-таки вскочил и вытянулся во фрунт, преданно пожирая взглядом начальство, которое вроде бы его пощадило.

— Ты сейчас идешь к себе в кабинет и очень подробно пишешь на моё имя докладную записку, в которой в обязательном порядке перечисляешь всех, кто принимал участие в этом бардаке. Всех! А также пишешь, почему сорвалась операция. Тоже подробно. Мне ещё с Москвой придётся как-то объясняться. Уяснил?

— Так точно!

— Всё, пока свободен. Пригласи Покровского.

Хлестков пошел к двери. Но на пороге его остановил оклик генерала.

— Вернись!.. Садись и давай снова рассказывай.

— А что рассказывать? Я вроде всё как есть доложил, товарищ генерал, — пожал плечами Хомяков, усаживаясь на стул.

— Давай-ка без чинов, Виктор Степанович. Мы с тобой сколько вместе уже работаем? Лет восемь?

— Девять уже скоро будет…

— Ну вот! Как ты работаешь — я знаю. И всю эту «пургу», что ты мне тут прогнал, оставь для проверяющих. Что у тебя с Покровским? Вы же до последнего времени достаточно тесно общались, ты даже в дом его вхож. Вот на новоселье был, домашней снедью его пичкаешь… И тут на тебе! Давай, как говорится, колись.

Хлестков на секунду задумался.

— Не наш он человек, Алексей Александрович.

— Шпион, что ли?

— Нет, не шпион, но не наш. Вы же меня неплохо знаете. Скажите, моя «чуйка» меня хоть раз подводила?

Генерал-майор прищурился.

— До последнего времени вроде бы нет.

— Вот именно! И я чувствую, что не всё так просто с этим Покровским. Тут как куски из мозаики. Песни его, к примеру…

— А что с ними не так? Хорошие песни, по телевизору их поют.

— А я и не говорю, что плохие. Но вот как они написаны… Я тут кое с кем посоветовался, так мне в один голос говорят, что не может один и тот же человек такие разный вещи сочинять. Все равно какой-то стиль, почерк что ли остается. Это про песни. Тут много маленьких непонятностей.

— Ну-ну, — подбодрил Хлестков.

— Вот его последняя поездка, в Штаты… Пообщался я с людьми, которые его группу курировали. Нет, так-то всё прилично, как и должно быть… Но! Покровский вел себя так… В общем, не так, как практически большинство людей, которые впервые там оказываются. Да, проявлял интерес к чему-то, но вяло так, без огонька. Впечатление такое у людей сложилось, что всю эту заграничную экзотику он уже не раз видел. И ещё имеются некоторые нюансы в его поведении.

— Это какие?

— Вот как он общается со мной, например, с руководством института… Не сказать, чтобы на равных, но близко. Нет пиетета, что ли, должного. Да и вообще с этим его институтом тоже не всё просто…

— В смысле не всё просто? Насколько я знаю, хвостов