— Но вы же читали нашу газету.

— Да-да, конечно, газету я читал, но чтобы выступать в печати против какого-то человека, вина которого, насколько я понял, даже еще не совсем доказана, ведь и суда над ним еще не было…

— Ну что ж, очень жаль, — сказал работник редакции и повесил трубку.

У Юрия Сергеевича в тот день даже испортилось настроение. У него и работа не клеилась. «Наверное, я обидел этого редактора, — думал он. — Может быть, хороший человек, позвонил мне от всей души, а я… Да, но не могу же я писать про человека, о котором не имею ни малейшего представления…»

В тот же день Юрий Сергеевич был вызван к секретарю партийной организации, в которой он не состоял, поскольку был беспартийным.

Секретарь усадил его в мягкое кресло и стал выражать ему свое недоумение, что он не хочет откликнуться в печати по поводу какого-то князя.

— Ведь ты же советский человек? — спросил его секретарь, глядя прямо в глаза своим улыбчивым взглядом.

Юрий Сергеевич стал горячо утверждать, что да, он советский писатель.

— Я лично тебе верю, — сказал секретарь, давая понять, что у многих уже эта вера иссякла, но он все же еще надеется, что это так. — Тем более я не могу понять, зачем тебе становиться на сторону этого князя. Что у тебя с ним общего?

— То есть как? — растерялся ученый. — Почему у меня, собственно говоря, должно быть с ним что-то общее?

— А как же прикажешь понимать твое поведение? Ведь в то время, когда вся наша общественность решительно выступает против этого князя, ты уклоняешься.

— Я не уклоняюсь, — сказал ученый, — я вполне готов, но я только хотел, прежде чем выступать, ознакомиться с материалами дела.

— Не понимаю, — сказал парторг, уже несколько сердясь. — Этого тебе разве недостаточно? — Он показал заготовленные заранее вырезки из газет. — Вот, пожалуйста, пишут наши академики, писатели, передовые труженики. Ты им что же, не веришь?

— У меня нет оснований им не верить, но мне, прежде чем откликнуться, надо бы тоже ознакомиться лично. А то знаете, кто-нибудь спросит, в чем дело, а я даже толком и не знаю.

— Ну что ж, — сказал парторг, — я вижу, мы не договорились. Я вижу, ты не только авторам этих писем не доверяешь, ты и нашей партийной печати, а значит, и партии нашей не доверяешь. С такими взглядами можно далеко докатиться.

И действительно, парторг как в воду глядел. Наш ученый вскоре докатился в столыпинском вагоне до Колымы. В ином случае он мог бы попасть в ополчение, но бронхиальная астма и сильная близорукость не позволили ему искупить свою вину перед родиной именно таким способом. На Колыме он возил тачку и в этом качестве некоторое время был действительно незаменим.

49

В начале октября 1941 года адмирал Канарис получил от своего личного агента следующее донесение:

«В Долгове органами НКВД раскрыт крупный заговор, возглавлявшийся неким Иваном Голицыным, представителем одной из самых аристократических фамилий старой России. Как я уже сообщал, за некоторое время до этого на территории района действовала так называемая банда Чонкина. Авторитетные источники полагают, что Чонкин и Голицын — одно и то же лицо.

Местные власти и органы пропаганды пытаются приуменьшить масштабы заговора, но, судя по проводимым мероприятиям, сами относятся к происшедшему с наивысшей серьезностью.

Газеты полны многозначительных намеков, скрытых угроз, призывов к бдительности и укреплению дисциплины, заклинаний в поголовном патриотизме и преданности населения советскому строю.

В колхозах, совхозах, на предприятиях местной промышленности, в школах и детских садах проводятся громкие митинги с истеричными требованиями расправы над бунтовщиками.

Судя по циркулирующим среди населения слухам, волнениями охвачена большая часть территории района.

Власти принимают срочные меры по ликвидации последствий заговора. В город введены не менее двух мотомеханизированных частей НКВД особого назначения, а в ближайшем лесу расположилась танковая бригада. В городе идут повальные аресты руководящей партийной верхушки во главе с первым секретарем районного комитета ВКП(б) Андреем Ревкиным.

Приняты решительные меры по усмирению мятежного населения. Так, например, жители деревни Красное, где располагался штаб Голицына-Чонкина, депортированы в Долгов и размещены в местной школе-семилетке, огороженной колючей проволокой и превращенной во временную тюрьму (в дополнение к уже имеющейся постоянной). По слухам, всех их, кроме детей моложе двенадцати лет, ждет самое суровое наказание. (По советским законам дети от двенадцати лет несут ответственность перед законом в полном объеме наравне со взрослыми.)

На одной из центральных площадей города выставлен для показа населению самолет устаревшей советской конструкции с оторванным крылом, принадлежавший заговорщикам.

Насколько мне удалось выяснить, князь Голицын является представителем белоэмигрантских кругов и находящейся в изгнании царской фамилии, действовавших по заданию Германского верховного командования. Если это так, то я крайне удивлен, дорогой адмирал, что полковник Никкенброк не позаботился о том, чтобы связать меня своевременно с Голицыным-Чонкиным, сообща мы могли бы действовать гораздо успешнее.

Судя по сообщениям газет, информации, почерпнутой из инструкций, рассылаемых партийным агитаторам, и других источников, основной целью заговора являлось широкое восстание местного населения против Советов (используя главным образом недовольство колхозной системой), захват данной территории и удержание ее до подхода германских войск.

Заговорщики были близки к цели, когда их постигла трагическая неудача. Однако, как мне кажется, еще не все потеряно. Более того, я считаю, что в районе сложилась весьма благоприятная обстановка для нанесения по нему решительного удара наших войск. Эта обстановка обусловливается следующими факторами:

1. Линия фронта на данном участке сильно ослаблена тем, что Советы вынуждены были оттянуть часть своих сил на подавление мятежа.

2. Население политически полностью подготовлено к смене власти.

3. Значительное число инициативных людей во главе с самим Голицыным, находящихся сейчас под стражей, смогут составить крепкое ядро для создания учреждений самоуправления, тыловых соединений и отрядов местной полиции. С их помощью можно будет развить и закрепить успех, достигнутый нашими войсками».

50

В долговском Доме культуры железнодорожников готовится театрализованное представление — «Процесс князя Голицына». Суд открытый при закрытых дверях. Вход свободный — по пропускам.

Действующие лица и исполнители: