ее спереди к своей груди и удерживал, обхватив руками за талию и пристально глядя на ее подруг. — Отпусти нашу подругу, пожалуйста.

Хьюстон уставился на Маэко, прежде чем покачать головой, глядя на нее поверх плеча Брэкстон. Вышибалы уже ушли, а это означало, что мы вчетвером застряли здесь до тех пор, пока не будем готовы уйти. Гриффин и Маэко могли идти, куда им заблагорассудится.

При таком количестве людей и в таком состоянии было опасно для любого, просто находиться в этом здании. Для «Связанных» эта опасность была десятикратной. Брэкстон останется прямо здесь.

— Отпусти меня, Хьюстон, — все равно попыталась заявить она.

Я тихо рассмеялся, хотя музыка заглушала мой смех, и прислонился к стене рядом с ними. Лорен все еще стоял с ди-джеем и его свитой, разговаривая со всеми, как светская львица, которой он и являлся. От меня также не ускользнули украдкой брошенные взгляды, которые Хьюстон и Брэкстон обратили в нашу сторону в своих объятиях.

Я был уверен, что все уже слышали слухи, и мы не собирались их опровергать. Особенно учитывая, что на этот раз они были правдой, и у нас не было намерения скрывать Брэкстон.

— Обещаешь не заставлять меня устраивать сцену?

Брэкстон свирепо посмотрела на него, и, приняв это за ответ, Хьюстон прижал ее еще крепче.

Никто не обратил внимания на то, что она не сопротивлялась ему.

Вздохнув, она повернула голову к своим подругам, в то время как Хьюстон целовал ее в обнаженную шею, пока она говорила им, какой напиток ей принести. Как только Гриффин и Маэко ушли, Брэкстон оттолкнула Хьюстона, и он позволил ей это с улыбкой.

— Думаю, пришло время нам разобраться во всем этом дерьме, — начала она, прежде чем ее прервал Лорен, подкравшийся к ней сзади. Развернув ее, он немедленно начал ласкать ее языком.

— Расскажи нам, детка, — попросил он между жадными поцелуями. — Поставь нас на наше ебанное место, чтобы мы могли вернуть тебя на твое.

Она отстранилась, чтобы посмотреть на него снизу вверх:

— Мое место?

Когда заиграл «Spastik» Plastikman, Лорен повел ее назад, пока она не оказалась прижатой спиной к груди Хьюстона, а Лорен прижался к ней спереди. Он скосил на меня взгляд, когда я заколебался на тот краткий миг, который понадобился мне, чтобы подумать, следует ли мне вести себя с ней осторожно.

Он все еще не верил, что я не сбегу.

Мой развод был завершен, а он все еще боялся потерять меня.

Почему, черт возьми, это заставило меня чувствовать себя виноватым?

Я думал, что был влюблен в Эмили, когда женился на ней, и я все еще верил в это, когда Лорен взял на себя смелость разрушить мой брак, чтобы доказать свою правоту. От его дерзости во мне закипал гнев. Я был не единственным, кто причинял боль своим друзьям, но ему нравилось притворяться.

Я почувствовал, как во мне растет безрассудство и потребность облажаться.

Мой взгляд упал на Брэкстон, когда я подошел, чтобы преградить ей единственный выход.

Возможно, то, что я действительно чувствовал, было желанием взять то, что я хотел, и наплевать на последствия. Забудьте о терпении и ожидании, когда же Брэкстон простит меня. Я могу разобраться с этим по ходу дела.

— Еще вопросы есть? — спросил Лорен, как только круг замкнулся, и мы все уставились на нее сверху вниз, зажатую между нами.

Брэкстон была меньше ростом, но ее нахальство рисовало иную картину. Она изображала женщину, которой суждено заставлять мужчин выпрямляться всякий раз, когда она входит в комнату.

У меня поджались пальцы на ногах от предвкушения того, как наша бунтарка даст отпор после того, как мы напомним ей, кто здесь главный. Она потребовала бы уважения, а потом не оставила бы нам другого выбора, кроме как дать ей все, о чем она просит, и даже больше.

Я правда с нетерпением ждал последнего.

— Да. Какая часть из «между нами все кончено» была неясна? — она нахмурилась, как будто была искренне сбита с толку. — Я волнуюсь, что вы, похоже, этого не понимаете.

— Ту часть, где ты согласилась закончить тур, чтобы спасти наши задницы? Ту часть, где ты пришла, хотя и знала, что произойдет? Ты пришла, потому что надеялась, что мы сможем убедить тебя принять нас обратно. Мы сделаем это, детка. Просто дай нам время.

— Ты на милю отклоняешься от истины, — сухо ответила она.

Руки Лорена скользнули под ее короткое платье, когда он уставился на нее как ни в чем не бывало:

— К чему такое отношение? — его руки двигались вверх и вниз, когда он ласкал тыльную сторону ее бедер.

— Потому что вы солгали мне?

Ее пристальный взгляд скользнул по мне, и мой желудок резко скрутило. Чувство вины было причиной, по которой я заставлял себя быть зрителем того, что происходило, о чем Брэкстон до сих пор не догадывался.

— Не. Ты сама сказала, что простила нас. Ты расстроена, потому что нам потребуется слишком много времени, чтобы вернуть твое доверие, — он нежно поцеловал ее, когда у нее был такой вид, словно она вот-вот ударит его. — Это правда, — прошептал он, снова целуя ее. — Ты знаешь, что это так.

Руки Лорена переместились к ее заднице, в то же время Хьюстон переместил свою хватку на ее руки. Так же плавно, как если бы он поправлял галстук, Лорен сорвал с Брэкстон трусики, заставив ее ахнуть. Он незаметно передал их мне, и я засунул их в карман на потом.

— Что вы…

— Ты трогала себя? — Хьюстон прервал ее. Она покачала головой и тут же закатила глаза, злясь на себя за то, что ответила. — Хорошая девочка. Сегодня вечером мы позаботимся о твоей киске. Завтра посмотрим, что делать с твоим сердцем.

— Разве не должно быть наоборот? — с горечью пробормотала она.

Губы Лорена изогнулись в улыбке:

— Одна из них не такая упрямая, как другое, но будь уверена, олененок, они оба будут нашими.

— Кто-нибудь увидит, — взмолилась она в последней попытке прийти в себя. Однако было уже слишком поздно. Она уже сдалась.

— Что увидит? — он притворился, что ничего не знает, даже расстегивая ремень.

— Как ты трахаешь меня.

Хьюстон поднял ногу сзади, открывая ее для Лорена, который теперь освобождал свой член.

— Пусть увидят, — прошептал Лорен, поглаживая себя. — Позволь этому случиться так, как мы знаем, что ты это сделаешь, и мы сможем закончить до возвращения твоих подруг, — он приблизил себя к ее входу, и она застонала от удовольствия, когда он начал толкаться внутрь. Я жадно наблюдал за каждым