А вот о товарищах ее юности.

Подозрительна также «слава» Брюсова, однако тогда она уже сильно померкла. (10-е годы.)

Анна АХМАТОВА. Автобиографическая проза. Стр. 228

Ноябрь 1910 года.

А. Ахматова — В. Я. Брюсову.

Я была бы бесконечно благодарна Вам, если бы вы написали мне, надо ли мне заниматься поэзией. Простите, что беспокою.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 1. Стр. 38

А ведь слава-то уже — «сильно померкла»…

«Нельзя основываться на показаниях Брюсова. Валерий Яковлевич туп».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 10

Гумилев вел очень тяжелую борьбу за новые пути в поэзии. Когда образовалась группа акмеистов, нам было очень трудно. У символистов были сильные позиции. У них были меценаты — такие, как миллионер Рябушинский, сахарозаводчик Терещенко. У них были журналы «Золотое Руно» и много денег.

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 284

То есть Блок, например, нашел деньги себе на раскрутку, а так — оставаться бы ему в «предназначенной ему неизвестности».

Была одна черта, которую я не любила в Николае Степановиче, — его неблагожелательное отношение к чужому творчеству.

Черубина де ГАБРИАК. Исповедь. Стр. 632

Это у них семейное.

«Коля вообще был несчастный. Как его мучило то, что я пишу стихи лучше его».

К. И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник. 1901–1929. Стр. 189

Слонимский вспомнил, как в декабре 20 года Гумилев устроил в одном из помещений Дома искусств спиритический сеанс, чтобы ослабить интерес к Маяковскому.

К. И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник. 1901–1929. Стр. 7

Сейчас так делают эстрадные певцы: бегают к экстрасенсам, иголки втыкают в портреты соперников. Не ново.

О Есенине.

«Ни я, ни вы — мы его не любим, — сказала Анна Андреевна. — Но понимаю, что это сильнодействующая теноровая партия. Известному кругу людей он заменил Надсона».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 97

Ну совсем как Блок — «трагический тенор эпохи». Сама она была, конечно, как минимум драматическое сопрано, а то и не родился еще такой голос.

Говорит, что А. Блок потому так приблизил к себе Алянского перед своей смертью, что (по-видимому) смутно чувствовал (полубессознательно) в Алянском последнюю материальную опору.

П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники, кн. 2. Стр. 119–112

Алянский подл, но Блоку это все равно — были бы деньги. Так рассказывает Ахматова молодежи о Блоке.

Далее.

«Какой позор! О Матиссе, гении, когда тот приезжал в Россию, записал у себя в дневнике: «французик из Бордо».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 230

Блок записал у себя в дневнике: «В Москве Матисс, «сопровождаемый символистами», самодовольно и развязно одобряет русскую иконопись — «французик из Бордо».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 673

Для Ахматовой Матисс — «гений», точнее сказать — «официально признанный гений», за это все должны находить гениальными все его суждения и вкусы, а для Блока он равновелик. Блок чувствует себя вправе отвергать всемирно признанный бренд хоть пепси-колы, хоть Матисса, если он ему не по нраву — и заявить о своем мнении.

А Ахматова, которая, единственный раз в жизни побывав в Загорске, не поинтересовалась взглянуть на иконы Андрея Рублева — этого как-то не поняла.

Другие современники. Есенин.

«Но ведь он не сумел сделать ни одного стихотворения».

С. В. ШЕРВИНСКИЙ. Анна Ахматова в ракурсе быта. Стр. 296

А вот Георгий Иванов и Оцуп уже в то время были чрезвычайно заняты всяческой дискредитацией моих стихов.

Анна АХМАТОВА. Автобиографическая проза. Стр. 238

В переводе с ахматовского это значит, что им просто не нравилась ее поэзия.

Ахматова как бы уступила слово Маяковскому. В этом сказалась и серьезность и благородство ее литературной позиции и понимание новой эпохи.

Б. Эйхенбаум.

С. А. КОВАЛЕНКО. Ахматова и Маяковский. Стр. 174

Интересно, что Ахматова действительно не нападала на Маяковского. Не из-за того, что он был величайшим и крупнейшим поэтом современности — это для нее был бы лишь повод для оголтелой борьбы. Пусть БЫЛ, но Маяковский был еще и НАЗНАЧЕН. И вот уже это для нее — закон. Это, впрочем, не значит, что она сама будет что-то лить на его мельницу.

К Анне Андреевне от имени редакции «Литературного наследства» приходили просить воспоминания о Маяковском. «Я отказала. Зачем мне бежать за его колесницей. У меня своя есть. Кроме того, ведь публично он меня всегда поносил, и мне ни к чему восхвалять его».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 193

Совсем по-разному они смотрели и на личность Корнея Ивановича Чуковского. В то время как дочь испытывала к нему неподдельную любовь и восхищение, Ахматова оценивала его вполне объективно. Она, безусловно, ценила его ум, выдающиеся литературные способности, но ставила ему в вину когда-то опубликованную статью «Две России» (идея там была такая: поэзия Маяковского олицетворяет обновленную страну, а стихи Ахматовой — старую).

Михаил АРДОВ. Вокруг Ордынки. Стр. 72

Это вполне ОБЪЕКТИВНО.

«Мы с вами, Лидия Корнеевна, создали новый жанр — отражение тогдашних событий. Все, что будет написано после — будет уже не то».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 93

Это так она защищается перед Солженицыным. Солженицын — это не то. Потому что — после нее, Ахматовой. Она, Анна Ахматова, изобрела новый жанр — отражение тогдашних событий. И где же глянуть на это отражение?

Ахматова насаждает мнение, что Пастернак очень держался за славу, ждал ее, и лишь она, знающая этому настоящую цену, может предостеречь его.

Составленная ради красивости фраза из четырех слов «стеной стоят дремучие дожди» как бы делает совершенно очевидным то, что Ахматовой не составляет никакого труда воспользоваться единственным перед ней преимуществом Пастернака — тем, что он «умеет описывать погоду». Ей кажется, что «непонятность» Пастернака — это нечто, бездушно сделанное на заказ, как написала эту строчку она.