– А то! – гордо заявил Джастин, с восторгом заметив, как сердито сжался Гераки. – Ну что, сможешь мне это устроить?

– Я не всемогущ, – вздохнул тот. – Наш бог – тоже.

– Так я и думал. – И Джастин провел эго над сканером, оплачивая счет.

И поднялся из-за стола с недовольной миной.

– Подожди.

Похоже, Гераки взял себя в руки.

– Возможно, тебе удастся избежать всего остального. Но есть одна вещь, от которой ты не отвертишься. Уступить звезды и цветы за удачное соглашение. Ты пообещал, и даже если ты не следуешь за ним, я знаю, что ты веришь в него и в его силу. Нарушишь слово – он так этого не оставит.

Джастин замер.

– Если я сделаю это, то не исполню другое его желание. Здесь есть противоречие!

– Пути бога зачастую непонятны смертным.

– И в этом вся проблема? – Джастин отвернулся. – Я заплатил за твою воду. Увидимся в следующий раз – когда я на инспекцию приеду.

Выходя из ресторана, он уже знал, что делать дальше.

Перед зданием Внутренней безопасности размахивали плакатами демонстранты. Джастин как раз шел на встречу с Корнелией и слушал, как они требовали принять закон о свободе совести. Охранники помогли ему протолкаться через гомонящую толпу протестующих. Джастина посетила неприятная мысль: а не связаны ли все эти выступления, которые, кстати, случались все чаще и чаще, с теми самыми играми богов, о которых говорил Гераки.

Он добрался до секретаря перед кабинетом Корнелии на двадцатом этаже – и обнаружил, что там сидит Мэй и что-то читает с эго. Мироздание сразу заиграло новыми красками для Джастина. Он, видимо, так явно обрадовался и возликовал, что она заметила, и в глазах ее вспыхнула веселая искорка.

– Ты не ожидал застать меня здесь?

– Нет, – признался он. – Ты не звонила, и я решил, что моя валькирия-суперзвезда получила обратно свою форму и улетела к жестоким битвам во славу Республики.

– Я была занята – хотя форму мне действительно разрешили носить. Просто нет смысла ее надевать, будучи напарницей служителя.

Джастин и думать не мог, что она останется с ним. Судя по недовольному взгляду, этот факт ее совсем не радовал.

– Поздравляю. Я рад, что мы продолжим работать вместе. Но ты бы хотела чего-то… более похожего на боевые действия. В смысле, тебе со мной негде развернуться.

Она покосилась:

– Негде развернуться, говоришь? Ты, похоже, забыл, что с нами приключилось в прошлом месяце?

Тут подошла стажер и повела их в кабинет Корнелии. Она тепло посмотрела на Джастина и заметила:

– Привет! А я-то волновалась – мало ли что случилось! Ты ведь мне так и не перезвонил…

Джастин смутно помнил, что он провел с ней ночь. Когда-то давно.

– Ты же все знаешь, Флора. Дела, дела…

Девушка рассердилась:

– Меня зовут Флавия!

– Да, точно. – И он улыбнулся ей самой обаятельной из своих улыбок. – Надо будет обязательно встретиться.

Мэй же прошла мимо него с бесстрастным лицом.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – сказала Корнелия, когда они вошли. – Нам предстоит длинный разговор. Хотя ты будешь разочарован, Джастин. Я вызвала тебя не для того, чтобы превозносить до небес твой блестящий ум и храбрость. Мы должны поговорить о том, что на самом деле произошло на территории панкельтов.

– Ах, это была фантастическая операция! – пискнул Фрэнсис.

– С десяток положений регламента вы нарушили, – сообщила Корнелия.

Джастин откинулся назад в кресле с очень уверенным в себе видом – сам он, правда, ощущал сильное беспокойство.

– Я думал, что наш регламент служит одной главной цели – уничтожению опасных религиозных группировок. Я так полагаю, что с этой целью мы отлично справились Плюс мы раскрыли дело, получившее широкую огласку.

– Джастин, закон и порядок – превыше всего. Ты не член Комитета бдительности, который утверждает справедливость в стране, где властвует беззаконие. Нужно было уведомить нас! А потом вызывать военных, чтобы они захватили здание! Тогда, по крайней мере, осталась бы в живых пара подозреваемых! Нам же даже допросить теперь некого!

Корнелия не имела власти приказывать военным, однако реплика явно относилась к Мэй, которая, на взгляд Корнелии, слишком метко стреляла по сектантам.

– Новость о готовящейся военной операции распространилась бы очень быстро, – пояснил Джастин. – Все равно не оказалось бы подозреваемых – потому что они бы сбежали. Загодя. И прихватив с собой все улики.

Кстати, Джастин так и не смог понять, как Эмиль и его соратники узнали, что в их храм проникли нежелательные посетители. И склонялся к мысли, что охрана на границе территории разболтала, что к панкельтам приехала преторианка.

«Может быть. А может, вас кто-то предал», – заметил Магнус.

Корнелия ничего не ответила – только красноречиво поджала губы.

– Мы не для этого здесь собрались.

И она подняла ридер.

– Давай поговорим о твоем отчете.

«Началось», – подумал Джастин и, встретив пристальный взгляд Корнелии, даже не изменился в лице.

– Он очень подробный.

– Да, подробный, – согласилась Корнелия. – Даже слишком. И он даже хуже, чем твой прошлый отчет! Ты хоть понимаешь, что ты здесь написал?! Что за идеи?! Ты пишешь, что какая-то богиня, которой поклонялись древние кельты, с помощью человеческих жертвоприношений произвела генетические манипуляции с целью избавить ряд патрициев от печати Каина! Это кому сказать!

Краем глаза Джастин увидел лицо Мэй. Та явно не ожидала, что он решится написать в отчете все как есть. После истории с прошлым отчетом она думала, что Джастин предпочтет солгать насчет того, что случилось в храме. Может, так было бы лучше, но он не собирался больше отступаться от своих слов.

– Я же не сказал, что именно случилось. Просто, что это вполне возможно. Возможно, было магическое вмешательство. А может, это сделал какой-нибудь генетик, который ей служил. Чтобы заполучить такие цифры в индексе, им явно были нужны очень хорошие специалисты.

– Насчет так называемых сверхъестественных способностей нападающих ты высказался вполне определенно! Ты серьезно хочешь сказать, что там были люди, которые превращались в тени? И двигались с нечеловеческой скоростью?

– Там не было ничего так называемого. Я их видел своими глазами, – отрезал Джастин. – Преторианец Коскинен и Лео Чан – тоже.

Корнелия сделал вид, что не слышала последнюю фразу:

– Абсурд! Невозможно!

– Но это же правда! – воскликнул Фрэнсис.