Однако иcтория затрагивала и других людей, скажем, молодую женщину, которую я знала как Гейлис Дункан. Впоследствии выяснилось, что ее настоящее имя – Гейлис Эбернети; именно по ее приказу Иэна похитили и увезли из Шотландии, а после бросили в ямайскую тюрьму, где он перенес столько страданий, что только недавно стал понемногу рассказывать нам о том времени.

Тем не менее иного выхода у меня не осталось: Иэн капризничал, требуя сказку перед сном, а лорд Джон сел в постели – точь-в-точь бурундук, которого собираются угостить орешками, – поглядывая на меня блестящими от любопытства глазами.

Так что, подавив в себе желание начать со слов «в некотором царстве, в некотором государстве», я оперлась спиной о стену и завела рассказ. Голова Иэна по-прежнему лежала у меня на коленях. Я поведала о Роузхолле и его хозяйке, ведьме по имени Гейлис Дункан; о преподобном Арчибальде Кэмпбелле и его странной сестре Маргарет; об эдинбургском чародее и предсказании Фрейзеру; о ночном пожаре и крокодильей крови, когда рабы с шести плантаций вдоль реки Йаллахс восстали под предводительством жреца вуду Измаила и расправились со своими хозяевами.

О более поздних событиях, которые произошли в пещере Абандаве на Гаити, я умолчала. Иэн присутствовал при этом. Кроме того, они не имели отношения к убийству Мины Элкотт.

– Крокодил… – прошептал Иэн. Глаза у него были закрыты, на лице воцарилось безмятежное спокойствие, несмотря на страшную историю, которую я рассказывала. – Ты правда его видела, тетя?

– Не только видела, я наступила на него, – уверила я племянника. – Точнее, наоборот, сначала наступила, потом увидела. Если бы я с самого начала заметила эту тварь, я бы выбрала другую дорогу.

Со стороны кровати раздался тихий смешок. Лорд Джон почесал руку и улыбнулся.

– Нынешняя жизнь, должно быть, кажется вам ужасно скучной, миссис Фрейзер, после таких приключений в Вест-Индии.

– Время от времени я ничего не имею против того, чтобы поскучать, – философски заметила я.

Я невольно взглянула на клепаную дверь, которую подпирал мушкет Иэна. Я принесла его из сарая после того, как увела Иэна. Джейми взял с собой ружье, но оставил мне заряженные пистолеты. Они лежали на буфете в боевой готовности, рядом пули и порох.

В хижине было тепло и уютно, на стенах плясали желто-красные отблески огня, в воздухе витали ароматы готовящегося жаркого из белки и тыквенного хлеба, смешанные с насыщенным запахом ивовой коры. Я дотронулась до щеки Иэна. Лихорадка еще не началась, но кожа горела, несмотря на охлаждающее действие настойки.

Разговоры о Ямайке несколько отвлекли меня от тревоги об Иэне. Головная боль – типичный симптом для кори, только не такая сильная и продолжительная. Болезнь могла принести осложнения – и это, к несчастью, более чем вероятно, – в виде менингита и энцефалита.

– Как голова? – спросила я у Иэна.

– Получше, – ответил он и, зажмурившись, закашлялся. Его темные глаза лихорадочно блестели. – Но я весь горю, тетя.

Я слезла с тележки, чтобы принести полотенце, смоченное в холодной воде. Иэн тихонько простонал, когда я обтерла его лицо.

– Миссис Эбернети давала мне выпить аметиста, когда болела голова, – сонно пробормотал он.

– Аметиста? – Я сильно удивилась, но сдержалась, чтобы голос прозвучал тихо и ласково. – Ты пил аметист?

– Толченый и вымоченный в уксусе. И жемчужины в сладком вине. Но это для любовных утех, так она говорила.

Лицо у него распухло, Иэн прижался щекой к прохладной подушке в поисках облегчения.

– Она знала толк в камнях. Плавила над черной свечой толченые изумруды и растирала мой член бриллиантами, чтобы он все время был твердым.

Со стороны кровати раздался тихий скрип, – лорд Джон приподнялся на локте и смотрел на нас широко раскрытыми глазами.

– Аметист помогал? – спросила я, осторожно вытирая полотенцем лицо Иэна.

– Бриллианты помогали. – Он сделал слабую попытку ухмыльнуться, но она потонула в приступе кашля.

– Жаль, что у нас нет аметистов, – сказала я, – зато есть вино, если хочешь.

Иэн хотел, и я помогла ему напиться, прежде хорошенько разбавив вино водой, а затем поудобнее устроила голову парня на подушке. Его полузакрытые глаза блестели, щеки пылали.

Лорд Джон тоже лег, густые светлые волосы разметались по подушке.

– Это все, чего она хотела от мальчиков, понимаешь, – сказал Иэн. Он смежил веки от яркого света огня, однако перед его взором явно проносились какие-то видения, которые услужливо подбрасывала память. Губы начали сохнуть и потрескались, из носа текло. – Она говорила, что тот камень, который ей нужен, растет внутри у мальчиков. Она говорила, ей нужен мальчик, который прежде не был ни с одной девчонкой, это важно. Если все же был, то камень получится не таким. Если он был, этот камень.

Иэн закашлялся и бессильно упал на подушку. Я дала ему носовой платок, чтобы высморкаться.

– А что за камень был ей нужен? – Лорд Джон, конечно, сочувствовал Иэну, ведь он недавно пережил то же самое, однако любопытство пересилило. Я не стала возражать, мне самой хотелось бы знать.

Иэн застонал.

– О боже, у меня голова сейчас лопнет!.. Я не знаю, она не говорила! Только он был ей очень нужен, ясно?

Иэн почти успел договорить, но снова захлебнулся кашлем. Этот приступ был еще сильнее предыдущего, кашель стал походить на собачий лай.

– Тебе лучше помолчать, – начала я, когда в дверь тихо постучали.

Я застыла на месте с мокрым полотенцем в руке. Лорд Джон ловко перекатился к краю кровати и вытащил пистолет из своего сапога, что стоял рядом на полу. Он приложил палец к губам и кивнул на пистолеты Джейми. Я метнулась к буфету и, схватив один из них, почувствовала себя более уверенно.

– Кто там? – неожиданно громко спросил лорд Джон.

Ответа не последовало, в дверь поскреблись еще раз, за порогом раздался слабый вой. Я положила пистолет на место, вздохнув со смесью облегчения, раздражения и веселья.

– Иэн, это твой чертов пес.

– Вы уверены? – тихо переспросил лорд Джон, сжимая в руке пистолет, наставленный в сторону двери. – Может, это уловка индейцев?

Иэн с трудом перекатился на бок лицом к двери.

– Ролло! – хрипло позвал он.

Пес узнал голос хозяина и радостно гавкнул, скребя когтями дверь где-то футах в четырех от земли.

– Чертова собака, – ругнулась я, поспешив открыть. – А ну-ка прекрати, а то сделаю из тебя коврик!

Не придав особого значения угрозе, Ролло проскочил мимо меня в комнату. Обезумев от радости, он метнулся к Иэну мохнатой кометой весом в полтораста фунтов, так что половицы опасно скрипнули. Не обращая внимания на возгласы протеста, Ролло любовно облизал Иэну лицо и руки, обильно оросив их слюной.