Заканчивалась в основном и эвакуация людей. С начала блокады по март 1943 г. из города было эвакуировано 944 867 человек (из них 514 069 человек по ледовой дороге с декабря 1941 г. по апрель 1942 г.).

Хотя я непосредственно участвовал и в этой работе, эвакуацией в целом специально по поручению ГКО занимался тогда А.Н. Косыгин, неоднократно в связи с этим выезжавший в Ленинград.

В декабре 1942 г. войска Ленинградского и Волховского фронтов (генералы Говоров и Мерецков) во взаимодействии с Балтийским флотом начали операцию по прорыву блокады Ленинграда. 18 января кольцо блокады было прорвано. Ленинград и оборонявшие его войска получили прямую сухопутную связь со страной.

И хотя полное освобождение от осады Ленинграда произошло годом позже, прорыв блокады в январе 1943 г. явился переломным моментом в исторической битве за город и имел большое значение для дальнейшего хода всей Великой Отечественной войны.

Летом 1942 г. на Юго-Западном и Южном фронтах для нас сложилась крайне тяжелая обстановка. Немецкие войска захватили Ростов, форсировали Дон в его южном течении, выйдя к Сталинграду и Северному Кавказу. Затем последовали окружение Сталинграда и бросок крупных сил оккупантов на Кавказе в направлении к Грозному и Махачкале. Захват гитлеровцами Клухорского перевала через Главный Кавказский хребет создал угрозу прорыва к Черному морю и в район Кутаиси, а захват района Краснодара и горных подступов к Майкопу открывал выход к Новороссийску, Туапсе и Сухуми. Кроме всего прочего, была поставлена под угрозу доставка горючего на фронт. Единственным источником, обеспечивавшим страну горючим, тогда был Баку. Горючее доставлялось из Баку на морских крупнотоннажных танкерах на Астраханский рейд, где перекачивалось в морские баржи малой осадки, которые доставляли его в Астрахань, а оттуда по железной дороге в глубь страны. В зимнее время перевозка горючего из Баку, в небольшом количестве, осуществлялась через Красноводск и далее по железной дороге через Среднюю Азию.

В связи с выходом немцев на Волгу для транспортировки горючего оставалась лишь однопутная железная дорога, идущая от Красноводска через Среднюю Азию. А это тысячи километров! Она, конечно, не могла обеспечить нужды фронта и страны в горючем, хотя была надежным круглогодичным путем. Был еще один путь из Баку – по Каспийскому морю, затем через Гурьевский канал и по реке Урал, а далее по железной дороге на фронт.

До войны таким путем горючее мы не возили. Но железные дороги и без того были перегружены и с перевозками не справлялись. Не случайно Сталин трижды менял наркома путей сообщения. Теперь же это был единственный шанс, которым мы и вынуждены были воспользоваться.

Нужно было срочно, до закрытия навигации, успеть организовать транспортировку большого объема горючего из Баку через Каспийское море.

Эту операцию я решил поручить заместителю наркома Морского флота СССР Белахову, вернувшемуся к этому времени из Владивостока, где он успешно выполнил ответственное поручение, связанное с получением помощи от США по ленд-лизу. Наркомом Морского флота тогда был Ширшов – герой-полярник из группы Папанина, культурный, красивый, обаятельный мужчина. Он согласился с моим решением.

7 августа 1942 г. я вызвал Белахова и вручил ему подготовленное мной и подписанное Сталиным постановление ГКО, согласно которому Белахов назначался «уполномоченным ГКО по морским перевозкам в Астрахани и Гурьеве».

Рассказав о сложившейся обстановке, я поставил перед ним задачу – любой ценой организовать доставку горючего на фронт из Баку через Гурьев.

Он сразу же ответил: «Но у нас нет мелководного нефтеналивного флота, способного плавать по Гурьевскому каналу». Тогда я сказал: «Надо с Волги перебросить туда речные баржи, не беда, если некоторые из них и не выдержат морского перехода, так как это крайне необходимо. Не следует бояться некоторых потерь, ибо сейчас обеспечение горючим фронта решает судьбу Родины». Кроме того, я сказал, что в связи с продолжающимся на Кавказском фронте наступлением немцев в Астрахань по железной дороге в ближайшие дни прибудет свыше четверти миллиона войск с легким вооружением из числа пограничных и внутренних частей. Их надо в кратчайший срок перевезти через Каспийское море в Махачкалу, откуда они последуют на фронт.

На Каспии мы практически не имели транспортного флота, поэтому я спросил Белахова, как он считает, можно ли использовать для перевозки войск палубы крупнотоннажных танкеров, а также доставлять войска из Астрахани до Астраханского рейда на морских нефтеналивных баржах. Белахов медлил с ответом. Я был удивлен и сказал: «Вы всегда ясно отвечаете на вопросы, почему молчите? Я вас не узнаю». Он ответил, что постарается быстро разобраться с положением на месте, и заверил, что сделает все возможное для осуществления доставки войск на Кавказский фронт.

Одновременно я поручил Белахову обеспечить эвакуацию гражданского населения Северного Кавказа через Махачкалу в Красноводск. Это было также сложное дело, ибо число подлежащих эвакуации измерялось десятками тысяч. После этого предложил Белахову на рассвете следующего дня вылететь в Астрахань, взяв с собой людей, которых он должен был срочно подобрать. Самолет для них был уже выделен.

Утром 8 августа группа работников Наркомата Морского флота во главе с Белаховым вылетела в Астрахань.

Обстановка там была тогда очень сложной, а в связи с тяжелым положением на Сталинградском фронте в городе имели место панические и даже пораженческие настроения.

Каспийское пароходство «Рейдтанкер» хотя и считалось морским, но по личному составу, традициям и стилю работы невыгодно отличалось от морских пароходств Балтики, Черного моря и Дальнего Востока. Как потом мне стало известно, отдельные руководящие работники Астраханского пароходства к заданию, возложенному на Белахова, относились с недоверием и даже с иронией и нередко это высказывали вслух. Все это, конечно, осложняло работу.

Прибыв на место, Белахов сразу же приступил к перевозу крупнотоннажных речных нефтеналивных барж на Гурьевский рейд, что уже само по себе не имело прецедента.

Ему удалось успешно перевезти речные баржи на Гурьевский рейд и установить там дебаркадеры, после чего сразу началась перевозка горючего. Сотня барж была расставлена на расстоянии многих километров для наименьшей уязвимости при нападении с воздуха.

Перевозка горючего происходила так: из Баку на крупнотоннажных танкерах до Баутино (порт Шевченко), где горючее переливалось в морские баржи с последующей доставкой их на буксирах до Гурьевского рейда; на рейде горючее вновь перекачивалось, но уже в речные нефтеналивные баржи с малой осадкой, затем с помощью мелкосидящих буксиров эти баржи проводились через Гурьевский канал до острова Пешной (Гурьев), куда была подведена железная дорога.

Из-за непрерывных ветров и понижения уровня воды почти каждый день баржи садились на мель. Обойти их при этом сбоку было невозможно из-за узости канала. Снятие барж с мели каждый раз требовало много времени и больших усилий. Наступила осень.