Да, были те кто считался выше –были те кто считался смотрящими за целыми странами. Но Француз не без оснований полагал, что тот кто не смотрит за конкретно какой-то землей, а смотрит за всем вместе – тот смотрит ни за чем. А вот из всех земель у него делянка – самая жирная, и на Брайтоне – он в высшей лиге. Смотрящий за Нью-Йорком – а? Каково?

Француз – принимал людей в своем ресторане под названием Дилижанс. Место это он забрал за долги, но привел в порядок – кормили тут вкусно, и не сказать что дорого, хотя и дешевым ресторан не был. Несмотря на криминальный статус – тут никогда не было драк, стрельбы, и лысые джентльмены чинно сдавали одежду в гардероб и чинно заказывали себе покушать. Столоваться в Дилижансе имел право не каждый, но кто имел понимал, чем чреват упоротый здесь косяк. Француз не тот человек, которого стоит иметь врагом, даже если лучшие годы его прошли.

Гиви – вышел из машины, осмотрел себя с головы до ног, и даже провел щеткой по костюму. Еще раз критически оглядел себя – и только потом направился в едва ли не главный воровской оплот сегодняшней Москвы…

В холле было тепло, чисто, уютно. Негромко, почти вполголоса – играло знакомое…

Весна опять пришла и лучики тепла

Доверчиво глядят в моё окно

Опять защемит грудь и в душу влезет грусть

По памяти пойдет со мной.

Пойдёт, разворошит и вместе согрешит

С той девочкой, что так давно любил

С той девочкой ушла, с той девочкой пришла

Забыть её не хватит сил…

Для Гиви все это было чужим. Своим – были проходные дворики Тбилиси, старая брусчатка, иссушенные руки и лихорадочные глаза наркоманов. В Тбилиси он жил у тетки, та держала наркопритон – но племяннику дала образование, заплатила большие деньги, за то чтобы поступил в хорошую школу, где учились дети начальства. Кстати, в одном классе с Гиви учился и сегодняшний президент Грузии. Он в самом деле уже с детства крутился – снимал подпольные порнографические фильмы, вместе с компанией таких же отморозков фарцевали, предлагали иностранцам девочек. Потом, когда один влиятельный человек узнал в одной из порноактрис свою дочь, Мишико пришлось срочно бежать из Тбилиси – иначе зарезали бы. Гиви в то время уже сидел – обнес несколько квартир…

Там под окном «зэка» проталина тонка

И все ж ты недолга моя весна

Я радуюсь, что здесь хоть это-то, но есть

Как мне твоя любовь нужна.

Владимирский централ – ветер северный

Этапом из Твери – зла немеряно

Лежит на сердце тяжкий груз.

Владимирский централ – ветер северный

Когда я банковал – жизнь разменяна

Но не «очко» обычно губит

А к одиннадцати туз.

В Мордовии – чуть концы не отдал, хорошо, братья подогрели, не оставили в беде. А там – СССР рухнул, Грузия прислала просьбу вернуть всех своих заключенных, томящихся по северам, новорожденная Россия пошла навстречу. Там их выпустили практически сразу. В Тбилиси шли бои, Звиада Гамсахурдиа, первого президента Грузии, диссидента и пассивного педераста – свергла группа лиц, среди которых был Джаба Иоселиани. Уникальная личность – вор в законе с консерваторским образованием, музыкант и музыкальный критик, известный далеко за пределами Грузии, говорят, он даже в зоне держал музыкальные инструменты, требовал себе пианино. Никому другому – многочисленные воры Грузии и не подчинились бы. Иоселиани – создал единственную в мире… хотя может и не единственную, но в Европе точно единственную – армию воров. Мхедриони, или всадники, Корпус спасателей. Туда в основном вербовали уголовную гвардию, отправляли на фронт. Творили они там такое… в Сухуми например подожгли мусорку и бросили в горящий мусорный контейнер старика. Но Гиви в этом не участвовал, он тут же в Москву уехал. Раньше в Тбилиси сто долларов были не деньги а Волга не машина – а теперь хлеба нет…

Может Тенгиз прав? Не принимает их тут земля…

Вышел один из торпед – личной охраны пахана

– Француз ждет…

***

Француз сидел в углу директорского кабинета, за низким столиком. На столике была выпечка, чай…

– Проходи, Гиви, дорогой, присядь, отведай, что Бог послал…

– Благодарю… – коротко отозвался он

Снизу, из ресторана – уже несли…

– Ну… рассказывай, как дела ваши, белогорские…

– Беспредела много, Француз…

– Его везде много.

– Да, но у нас…

Гиви картинно вздохнул

– Есть такой пацан, Лом…

– Слыхал… да ты ешь, ешь.

– Кусок в горло не лезет…

***

Я в Москву прибыл чисто – на этот счет я давно пробивал.

Сошел с электрички – но не на конечной. Там сел на автобус. Потом еще на один…

Тогда наблюдения, камер не было совсем. Даже за билет платили наличными. Это сейчасвсе по карточкам…

Одет я был как лох – плащик, очки. В сумке, под тряпьем – автомат

Автомат я купил этот давно, даже очень. Десять лет он у меня. При случае – я достал к нему и оптический прицел. Автомат производства ГДР, он в свое время повоевал в Абхазии – туда оружия со складов бывшей ГДР немало попало. Потом я его пристрелял и еще долго учился с ним стрелять. Так чтобы никто не видел, в одиночку. По моему чертежу который я у знающего человека попросил – смастырили что-то вроде глушителя.

Сегодня…

Тогда на улицах неспокойно было, ментов много. Тупо подойдут, спросят документы. Но я старался дворами идти.

Цель мне была хорошо известна. Он сто пудов там был.

***

Что будет, если завалить вора в законе?

Еще десять лет можно было сказать определенно – смерть. Воры в законе были тайной властью в стране и могли достать кого угодно – а у народа атрофировались навыки выживания и самозащиты. Рано или поздно воры нашли бы человека, который покусился на воровское братство и убили. У них были свои сыщики, свои профессиональные убийцы.

Но это было тогда. Сейчас… сейчас за последние годы погибло больше ста воров в законе. Наступила эра беспредела, слово вора больше ничего не значило на воле и все меньше – в зоне. Отморозок в спортивном костюме и с дешевым помповым ружьем – был в разы опаснее, потому что никаких понятий в его голове не было, ни воровских, ни людских, никаких. Он брал от жизни все что так могла ему дать и понимал, что до старости он не доживет – но ему было пофиг, главное – сейчас. Свирепствовали чеченцы