Чувствительная по натуре Лоранс тоже заплакала. Мадлен перекрестилась, не осмеливаясь задавать вопросы.

— Что ты видела? — спросила Мари-Нутта. — Я знаю: когда ты такая, значит, у тебя было видение. Это связано с мамой? Она умерла?

— Нет, это касается Тошана, — слабым голосом призналась необычная девочка. — Моего брата Тошана! Он испытал такой сильный страх, что я переместилась к нему туда, во Францию. Немецкие солдаты приближались, и ему пришлось спрятаться с женщиной и ее маленьким сыном.

Жослин был в шоке. Он не знал, что стало с адъютантом Тошаном Дельбо. Даже Эрмина на почтовой открытке с изображением Эйфелевой башни написала закодированное сообщение: «Я не нашла следов детеныша волчицы». Лора и Жослин сразу поняли, что их дочь имеет в виду своего мужа. Тем не менее они предполагали, что их зять жив и ведет подпольную деятельность.

В дверь осторожно постучали. В комнату вошли Андреа Дамасс и Лора.

— Ну что? — спросила Лора. — Это действительно Киона? Что ты видела, малышка?

— Боже правый! Я решила, что одна из девочек серьезно поранилась, — воскликнула учительница, эффектные округлости которой были обтянуты розовым фланелевым халатом.

— Вам не стоило утруждаться, мадемуазель Дамасс, — несколько несправедливо сочтя ее бестактной, сказал Жослин. — Киона заболела, и мы с женой отнесем ее в свою комнату. Мадлен, будьте любезны, отведите детей в столовую и скажите Мирей, чтобы она покормила их ужином прямо сейчас.

— Хорошо, месье.

Порядок был быстро восстановлен. Киона оказалась сидящей на супружеском ложе Лоры и Жослина в красивой спальне с обоями в цветочек и белой лакированной мебелью, украшенной позолотой. Она разглядывала роскошную обстановку своими янтарными глазами, в которых еще жила тревога.

— А теперь, дитя мое, попытайся нам рассказать все подробнее, — заявила Лора довольно властным тоном. — Твой отец передал мне, что ты видела, но, если ты вспомнишь некоторые детали, это может помочь Эрмине найти своего мужа. На земле мало людей, которым повезло жить рядом с такой девочкой, как ты, наделенной необычными способностями.

— О нет, Лора! Не приставай к ней с расспросами! Она и так не может прийти в себя. К тому же мы договорились больше не упоминать о ее особом даре. Киона хочет стать такой, как и все дети.

— Но я же не такая! — возразила девочка. — Ты прекрасно знаешь это, папа. Мина хочет найти Тошана, и если я могу чем-то помочь…

— В таком случае постарайся вспомнить, — настаивала Лора, покровительственно обняв ее рукой, — что именно ты видела.

Жослин не сводил со своей драгоценной Кионы взволнованного взгляда. Он бы многое отдал, чтобы избавить ее от страданий.

— Это было в какой — то темной постройке, на земле лежала солома. Тошан посадил мальчика себе на плечи, и там была женщина. Они были очень напуганы из-за немецких солдат.

— Как ты поняла, что речь идет о немецких солдатах? — спросил ее отец. — Ты же их никогда не видела, милая!

— Они громко разговаривали на незнакомом мне языке и были вооружены.

— Жосс, не будь идиотом! Тошан мог испугаться только немецких солдат. И не перебивай ее.

Киона раздумывала. Должно ли говорить, что женщина, которую она видела, была полностью обнаженной? Инстинкт подсказал опустить эту деталь. Она продолжила:

— Снаружи луна освещала зеленую траву, снега не было. Я показала на лестницу Тошану, потому что он мог спрятать наверху женщину и мальчика. Это было предчувствие. А потом я сама испугалась этих солдат. Я закричала и вернулась сюда.

— Думаешь, солдаты тебя видели? — лихорадочно спросила Лора.

— Не знаю, но Тошан смотрел на меня!

— Все, этого достаточно, — вмешался Жослин. — Теперь тебе нужно отдохнуть, доченька, ты такая бледная. Твои видения забирают у тебя много сил. Теперь нам известно, что наш зять сейчас во Франции, где-то в сельской местности. Ты видела, что там ночь, и это нормально, учитывая разницу во времени. Остается надеяться, что Тошан вне опасности.

— Но почему он в компании женщины и ребенка? — удивилась Лора.

— Не нужно быть прорицателем, чтобы понять, что это евреи. Многие французские подпольщики пытаются их спасти, переводя через границу.

— Откуда у тебя такая информация? Поразительно! Не покидая Валь-Жальбера, ты в курсе вещей, о которых я никогда не слышала или знаю лишь в общих чертах!

— Онезим привозит мне газеты из Роберваля, и я слушаю радио, Лора. Завтра предупрежу Эрмину, но осторожно. Лучше, если она сама нам позвонит. Если ее не будет, я оставлю для нее сообщение в отеле.

— Ее не будет, Жосс. Премьера «Фауста» пройдет в субботу вечером. Наша дочь будет петь в Парижской опере, а я этого даже не увижу! Боже мой, как бы я хотела там присутствовать!

С этими словами, произнесенными трагическим голосом, Лора нежно коснулась лба Кионы, которая тут же прижалась к ней, как маленький зверек, жаждущий ласки.

— Сейчас я принесу тебе поднос с ужином, милая. Хочешь немного поспать?

— Нет, спать я не хочу. Папа, ты со мной побудешь?

— Разумеется, и поужинаю здесь, вместе с тобой. Сделай все необходимое, Лора.

Его жена без возражений вышла из комнаты. Ей не давал покоя один вопрос: кто была та женщина, которая пряталась ночью в амбаре вместе с Тошаном?

Париж, пятница, 19 марта 1943 года

Эрмина быстрым шагом вышла из метро на станции Шателе. Ей не терпелось оказаться в своей комнате в отеле одной, вдали от взглядов, комплиментов и, особенно, от навязчивого внимания одного немецкого офицера, уже неделю караулившего ее у служебного выхода из оперного театра. Одетая в серый плащ, с голубым платком на голове, она была похожа на молодую парижанку среди сотен других, спешащих укрыться от мелкого дождика, моросящего над столицей.

«И Октав не подает признаков жизни уже три дня, — думала она, обеспокоенно глядя на башни Нотр-Дам. — Я буду совершенно потеряна, если он не вернется, если его арестовали».

Вероятность этого действовала на нее угнетающе. С момента своего приезда во Францию она лучше узнала своего импресарио, человека своеобразного — одновременно пылкого и сдержанного, веселого и серьезного. Теперь она уже не сомневалась в том, что он возглавляет подпольную организацию. Он даже представил ее одному из своих заместителей, некоему Ксавье Дюбуа, владельцу кабаре, в котором она пела по вечерам.

— В случае возникновения проблем, моя дорогая, вы можете полностью ему доверять. Я имею в виду, если со мной случится несчастье, чего нельзя исключать. Он вам поможет.

Эрмина очень надеялась, что ей не придется обращаться к этому молчаливому и угрюмому человеку — полной противоположности Дюплесси. Несмотря на свой отталкивающий характер, Ксавье Дюбуа тонко и умело управлял своим кабаре. Он высоко ценил молодую канадку и восхищался ее талантом. Два раза в неделю она исполняла на маленькой сцене под аккомпанемент пианиста не оперные арии, а популярные песни.