– Думаю, демон! – сказал Нил.– Никакая живая тварь не сможет жить в этой гадости!

– Да? – Санти никогда не сталкивался с демоном, но все же склонен был думать, что черное чудище – именно живое существо. С демоном у него скорее ассоциировался тот «слизень» на перевале.

– Но это не демон, к которому мы идем! Потому забудем о нем и отправимся искать нашего!

– Хорошо,– согласился Санти.– Я думаю, нам нужно идти туда! – Он показал на уходящий вниз склон, образованный застывшим лавовым языком.

– Ты ведешь! – сказал Нил.

Но пошел первым.

Поначалу спуск показался Санти делом совсем нетрудным. Тем более что Нил безошибочно находил самый удобный маршрут. Но не прошли они и пары миль, как юноша запросил пощады. Ноги его совершенно отказывались работать. Нил же, казалось, совсем не устал, хотя, в отличие от шедшего налегке Санти, тащил огромный тюк. Великан сжалился над ним:

– Отдых! – сказал он. И юноша без сил повалился на камни.

Нил развязал мешок, вынул из него одеяла, легкий шатер из паутинного шелка, еду. Через двадцать минут Санти, сбросив куртку, уже сидел внутри обогреваемого масляной лампой шатра и уплетал мясо, запивая его сладким подогретым вином.

К его изумлению, Нил съел едва ли не втрое меньше, чем он сам.

– Я как собака: наедаюсь впрок! – засмеялся он в ответ на вопрос юноши.

Когда Санти поел, его неудержимо потянуло в сон. Все плыло перед его глазами. Он хотел сказать Нилу, чтоб тот разбудил его, когда придет время Санти караулить, но не успел. Уснул. Великан завернул его в одно из одеял, и Санти спокойно проспал почти до полудня.

Нил разбудил его, когда лик солнца выглянул из-за восточного хребта. Юноша с трудом разлепил веки. Он увидел свет, пробивающийся сквозь шелк шатра, и со стоном сел. Все мышцы его болели, а о ногах – и говорить нечего.

– Сколько я спал? – спросил он Нила.

– Часов двенадцать, думаю, проспал,– усмехнулся великан.

Санти, охая, как старик, подполз к выходу и откинул клапан шатра.

– Уже день! – воскликнул он.– Почему ты не разбудил меня?

– Разбудил, как видишь. На, пей! – Великан протянул ему чашку с подогретым вином.

– Нам давно пора быть в пути! – возмущенно заявил юноша.

– Угу! Сейчас пойдем! – Нил насмешливо разглядывал его недовольное лицо. А потом отобрал у него чашку: – Ну-ка, раздевайся! Выжмем из тебя лишний сок.

Санти заартачился было, но великан сделал свирепое лицо и, пошевелив толстыми пальцами, заявил:

– Сейчас я тебя взбодрю!

И Санти, кряхтя, снял с себя одежду. Спать на камнях он тоже не привык.

– Взбодрю! Ох, взбодрю! – приговаривал Нил, разминая его икры.

Санти закусил губу: ему было очень больно.

– Ты покричи, покричи! – посоветовал Нил.– Полегче будет. Воин не охает, как ты.– Он очень похоже передразнил юношу.– Воин испускает боевой клич. Вот так! – и взревел взбесившимся кугурром, совершенно оглушив юношу.

– Ну-ка попробуй, брат Санти!

Санти попробовал.

– Для пробы сойдет! – одобрил Нил.– Ну-ка, еще раз! А теперь – зашипи! Сквозь зубы! Очень помогает, когда тебя бьют дубинкой по животу.

Санти рычал, шипел, вопил. Руки великана месили его так, будто действительно выдавливали сок.

– Арр! Ух! У-у! У тебя… о!.. ловко получается! – сообщил ему Санти.

– Что могу – то могу! – согласился великан.– И, заметь, мне наплевать, что ты – весь деревянный! – Его ладони выбили барабанную дробь на спине Санти, а заодно и весь воздух – из его легких.

– Хей-мей! Брат! Иногда я думаю, что и мертвого смог бы заставить плясать!

Он ухватил Санти за плечи и, придавив коленом, выгнул ему спину так, что юноша едва не потерял сознание.

– А ты – молодец! – сказал он Санти, у которого перед глазами плыли черные круги.– Терпеливый! Ну, еще немного – и ты запрыгаешь по скалам, как влюбленный паук! Все! Поднимайся! Хватит изображать из себя дохлого вола!

Санти очень осторожно сел. Каждая клеточка его тела горела, но это было уже не больно, а скорее даже приятно. И он мог двигаться, не сжимая зубов.

– Ты – маг! – восхитился юноша.

– Что правда, то не ложь. Садись, поешь и отправимся!

Пока Санти, сидя на свернутом одеяле, поглощал завтрак, Нил упаковывал вещи. Солнце стояло уже высоко, и воздух потеплел.

Когда юноша покончил с едой, Нил запихнул одеяло в тюк, а тюк вскинул на спину.

– Куда, проводник? – весело осведомился он.

* * *

Одно за другим повторял Биорк непонятные слова. Ничего не происходило. Да он и был абсолютно уверен, что не произойдет.

– Может, я слишком тихо говорю? – спросил он Королеву, чтобы показать свою заинтересованность.

– Это не имеет значения, сирхар! – Королева была растеряна.

Она стояла перед вагаром, совершенно не стесняясь своей наготы, и Биорку это было приятно. Он уже знал, что в Урнгуре иначе относятся к обнаженному телу, чем в Конге.

– Все! – сказала упавшим голосом Правительница Урнгура.– Он не пришел!

– Я думаю, все эти маги-сирхары тебя просто дурачили,– попытался утешить ее вагар.

– Уверена, что нет! Если бы ты видел, как Хаор обращался с ними…

– Как?

– Даже глядеть на это было… неприятно!

– Я знаю многих магов,– Биорк старался быть убедительным.– Я видел, как они создают иллюзии и играют ими. Если маг дарит тебе женщину, она желанней всех женщин мира. Если он дарит тебе сотворенный им перстень, перстень может «пережить» даже твоих внуков. Если он ударяет тебя мечом… Я видел, как умер человек, когда его проткнули таким «мечом». А в руке мага ничего не было! Мага я убил, кстати. Тот человек был моим другом. Но я говорю: настоящий маг может почти все. А блаженство? Есть тысячи способов достичь блаженства. Например, я знаю один кактус, он растет и у вас, в Урнгуре…

– Довольно! – перебила его Королева.– Ты забываешь: я – Женщина Урнгура! У нас тоже есть магия! И не слабее, чем у сирхара! Ни одной из нас Ди Гон не мог ничего сделать, потому что мы – дочери Хаора! Он же был лишь его рабом! Как и ты! А вот есть ли у тебя магия, я сейчас узнаю. Боги! – В голосе ее звучало неподдельное горе.– Я проверяю, есть ли магия у моего сирхара!

Вагар выслушал ее совершенно спокойно. Он не верил в богов. В магию он верил, но боялся ее не больше, чем рубящего меча. А уж что касается женской магии…

Взгляд Королевы затуманился. Биорк ждал. Он ничего не чувствовал. И ничего не происходило. По его мнению.

– Довольно? – предложил он через несколько минут.