и на целый день во дворец, верно? Как же вас не жалеть? Выходит, я счастливее вас буду?

– Спасибо вам за сочувствие, Грубер, но ведь вы же знаете, что на Тренторе сорок миллиардов людей живут под куполами. Вам их всех жалко?

– А как же! Я-то судьбе благодарен за то, что я здесь, а не там. Нас ведь так мало – таких, кому суждено трудиться на вольном воздухе. Считайте, мне здорово повезло.

– Но ведь погода не всегда такая замечательная?

– Это верно. И мне приходится вкалывать и под ливнем, и когда ветрище до костей пробирает. Только, знаете, нет плохой погоды, есть плохая одежда. Да вы поглядите… – Грубер раскинул руки, как будто хотел обнять весь дворцовый парк. – Поглядите, сколько у меня тут друзей – деревья, трава, зверюшки, жучки. Работы всегда хватает, не соскучишься. Ведь надо все в порядке держать. Планировка там и все такое… А вы, господин премьер-министр, видали хоть раз планировку парка?

– Да ведь я вроде бы и сейчас ее вижу, или нет?

– Э нет, я не про то. Это надо сверху, с птичьего полета, так сказать. Только тогда поймешь, каково тут все на самом деле. Парк-то был разбит по проекту Тэппера Сэвенда лет сто назад, если не больше, и с тех пор тут ничего не меняли. Тэппер был одним из самых лучших специалистов по озеленению, и ведь он мой земляк, кстати.

– С Анакреона, стало быть?

– Точно. Далекая планета на задворках Галактики. Там, знаете, до сих пор есть место, где не ступала нога человека. Живи-поживай… А сюда я попал зеленым мальчишкой – считайте, молоко на губах не обсохло. Тогда нынешний главный садовник тоже был совсем молоденький, только-только на должность заступил, еще при прежнем Императоре. Ну а теперь, конечно, то и дело разговоры заходят – давайте, дескать, все тут переделаем, перекроим…

Грубер глубоко вздохнул и покачал головой:

– Зря сделают, если возьмутся за такое. Не стоит. И так все славно, ежели только порядок соблюдать да делать так, чтобы глаз и душу радовало. Правду сказать, все-таки порой тут кое-что изменяли. Нет-нет, а кому-то из Императоров прискучивала старая планировка и хотелось чего-то новенького. Можно подумать, – хмыкнул Грубер, – будто новенькое – это всегда лучше, чем старенькое. Наш-то нынешний Император, да продлятся его дни, тоже подумывал, не изменить ли тут чего, обсуждали они это дело с главным садовником.

Последние слова Грубер произнес почти шепотом – по всей видимости, устыдился, что распространяет дворцовую сплетню.

– Ну, это вряд ли скоро получится.

– Надеюсь, господин премьер-министр, всей душой надеюсь. Знаете, я вам вот что скажу: коли будет у вас минутка оторваться от вашей безумной работы, не поленитесь, загляните в бумаги, поглядите на планировку парка. Редкостной красоты планировка, и будь на то моя воля, я бы ни единой веточки, ни единого листочка не трогал бы, хоть тут сотни квадратных километров площади.

Селдон улыбнулся:

– Как я погляжу, вы преданы своему делу, Грубер. Не удивлюсь, если в один прекрасный день вы станете главным садовником.

– Только не это! Главный садовник – несчастнейший из людей. Он не дышит свежим воздухом, не видит красот природы. Наверное, уже и позабыл, что он про нее знает, про природу эту самую. Он вот где живет, – брезгливо махнул рукой Грубер в сторону дворцовых построек, – и поди уже не сумеет кустик от деревца отличить, если только кто из подчиненных не подведет его поближе и пальцем не ткнет.

Селдону показалось, что Грубер того гляди плюнет от отвращения, но, судя по всему, он не мог найти, куда бы сплюнуть.

Селдон негромко рассмеялся:

– Какое удовольствие, Грубер, с вами беседовать! Сами знаете, какая у меня работа. Так приятно иногда погрузиться в вашу жизненную философию.

– Да что вы, господин премьер-министр, какой из меня философ… Я и учился с пятого на десятое…

– Чтобы стать философом, совершенно не обязательно учиться. Тут нужен острый ум и жизненный опыт. Так что берегитесь, Грубер. Можете получить повышение.

– Господин премьер-министр, мне лучшей награды не будет, если вы меня оставите тем, кто я есть.

Селдон развернулся и пошел прочь, и улыбка вскоре исчезла с его лица, поскольку он задумался о делах гораздо более прозаических. Уже десять лет он занимал пост премьер-министра, и если бы Грубер знал, до какой степени Селдону осточертела его должность, он бы сочувствовал ему еще сильнее. О, если бы Грубер понимал, с какой неразрешимой дилеммой столкнулся Селдон, к чему подвел его достигнутый за эти годы прогресс в разработке психоистории!

Глава 2

Тихая, мирная, задумчивая прогулка – просто идиллия. Здесь, поблизости от Императорского Дворца, трудно было даже поверить, что за пределами этого островка под открытым небом простирается громадная территория планеты, закованная в непроницаемую броню. А здесь Селдону казалось, будто он на своей родной планете Геликон. Груберу, наверное, казалось, что он на Анакреоне!

Но, конечно, все это было обманчиво. Территория дворцового парка надежно охранялась – мало сказать «надежно».

Некогда, тысячу лет назад, когда дворцовые постройки были не так роскошны, как теперь, и гораздо меньше отличались от остальных зданий на Тренторе, который в ту пору только начинали покрывать защитными куполами, дворцовая территория была открыта для простых смертных, а сам Император порой прогуливался по дорожкам парка и благосклонно кивал своим подданным.

Теперь все было по-другому. Теперь тут царил режим особой безопасности, и никому из тренторианцев не позволялось самовольно пересечь границу дворцовой территории. На самом деле такие суровые меры предосторожности вовсе не снижали уровня опасности, поскольку исходила она, как правило, от тех, кто находился как раз внутри границ этой самой территории, то бишь от чем-то недовольных чиновников из ближайшего окружения монаршей особы или от подкупленных солдат-охранников, нарушивших присягу. Именно на дворцовой-то территории реальная опасность и грозила Императору и его неподкупным приближенным. Страшно представить, что могло бы произойти, если бы на такой вот прогулке, как сегодня, лет десять назад Селдона не сопровождала Дорс Венабили.

Он тогда был начинающим премьер-министром, и было вполне естественно предполагать, что найдутся завистники, скрежещущие зубами по поводу столь неожиданного решения Императора. Тогда было много охотников занять освободившуюся вакансию – тех, кто считал себя более опытным, более достойным (по их мнению, конечно) и поэтому вправе (по их же мнению) пылать справедливым гневом. Естественно, никто из злопыхателей ни сном ни духом не ведал о психоистории, о той важности, какую ей придавал Император, а потому они решили, что самое простое – это подкупить одного из