Ратхар снова поймал его взгляд своим, пронзительным и зорким.

– А в какую сторону они гребли, когда их разбивало? – поинтересовался он беспощадно. – Уж прямо так геройски на Всадника? Или, может, прочь, выгадывая мгновение жизни?

Эврих промолчал. Говорить неправду было бессмысленно.

– Я тебе ещё зачем-нибудь нужен? – спросил он погодя. Мучительно хотелось скрыться подальше и от Ратхара, и от чужого срама, так негаданно зацепившего его самого.

Сегван взял с блюда золотистую тушку салаки, обмакнул её в бруснику и с хрустом сжевал вместе с костями.

– Нужен, – сказал он ровным голосом. – Айр-Донн тут поминал, вы с этим твоим спутником… венном, кажется? Видел я давеча в городе одного веннского парня… Так вот, вы будто бы хотите добраться на какой-то остров у Западного берега и подыскиваете попутный корабль. Верно, что ли?

Эврих кивнул.

– Я к тому, – продолжал Ратхар, – что это на самом деле будет раза в два подальше, чем до Печальной Берёзы, но я согласен вас туда отвезти. Только с одним условием. Я уже говорил, я Астамеру земляк и хорошо знаю его семью. А его самого – ещё получше родственников, потому что он вечно шастал по чужим краям и почти не зимовал дома, как это пристало мужчине. Если я тебя приведу к его старикам, сумеешь ты им наврать так же занятно и красиво, как мне? Чтобы они думали, будто он вправду был храбрецом и умер геройски?… Кому будет легче, если все узнают, что Хёгг уже гонит его отмелями холодной реки…

Аррант не спешил отвечать и прятал глаза. Ратхар неверно истолковал его сомнения и добавил:

– Не только туда, но и обратно. Скоро осенние шторма, однако меня, я тебе скажу, люди не зря зовут Буревестником…

– Я к чему, – перебил Эврих. – Кроме нас с Волкодавом, не было других свидетелей гибели Астамера, и мы ни с кем не говорили о Всаднике. Однако ты ведь сам знаешь, сколь неожиданными дорожками порой путешествует правда. Не оскорбится ли семья Астамера, если однажды проведает истину?

Говоря так, он в первую очередь думал о своей книге. В «Дополнениях» всё было изложено без прикрас, поступок за поступком. А ну прочтёт кто-нибудь, а потом возьмёт да прямиком и отправится на этот… как бишь его?… остров Печальной Берёзы. Правда правдой, но не слишком ли больно ранит кого-то твоя бессердечная добросовестность… Мелькнула даже мысль, а не переписать ли главу, вставив нечто более возвышенное? Тем более что самое главное, сведения о Всаднике и о чудесном спасении, останутся в неприкосновенности, а кому какое дело до трусов и храбрецов?…

Ратхар криво усмехнулся углом рта.

– Отец и мать Астамера совсем дряхлые и хорошо если проживут ещё две-три зимы. Отчего бы им не утешиться, думая, что сын хоть и скверно жил, но зато умер со славой? А остальная родня… Я бы на их месте был благодарен тому, кто дал мне сказку и приподнял мой дух, разрешив поверить в смелость и благородство!

Эврих положил ладони на стол:

– Хорошо. Я выполню то, о чём ты просишь, и буду надеяться, что ты также сдержишь своё слово. Когда ты велишь нам подойти к тебе на корабль?…

А может, подумалось ему, действительно переписать страницу, но без вранья: изложить всё чётко и сухо, просто убрав касавшееся чьего-то поведения перед лицом смерти? Как-нибудь вроде: «…к тому времени мы уже оказались в воде». Так вот и появляются записи, над которыми тщетно бьются потом поколения учёных мужей. То ли сами выпрыгнули за борт, то ли их выбросили, то ли корабль уже начал разваливаться – поди истолкуй!…

Человек в тёмном плаще не торопясь поднялся и молча вышел на улицу. Почти сразу из-за двери раздался тяжёлый, мерный перестук конских копыт. Почему-то Эврих вздрогнул от этого звука.

По словам Айр-Донна, Волкодав ушёл в город «разузнать» и просил ждать его к вечеру. Эврих сразу вспомнил свой разговор с ним по дороге сюда, догадался, о чём скорее всего «разузнавал» его спутник, и ощущение удачи, воцарившееся после беседы с Ратхаром, мгновенно поблёкло, сменившись предчувствием неприятностей. Исчезло желание сразу бежать наверх и упаковывать вещи, чтобы таким образом по-детски приблизить желанный момент отплытия. Не состоится оно, это отплытие. Не бывать ему никогда.

Подняться бы в комнату и, как мечтал по дороге, заняться наконец «Дополнениями» – здесь была и скамья, и удобный стол, всё то, о чём он тщетно вздыхал у костров и под кровом не ведающих грамоты племён… Эврих так и не двинулся с места, потому что мысль о работе… не то чтобы внушала отвращение, просто казалась лишённой всякого смысла. Он сам понимал, что дело тут наполовину во вчерашней пирушке, что всё может ещё обойтись, что уныние в любом случае рано или поздно рассеется… Как говорил Тилорн, вспоминая изречение давным-давно жившего мудреца своего мира: «И это пройдёт». Даже если им придётся застрять в Тин-Вилене до самой весны, он тотчас усмотрит в задержке некое благо: вот и вынужденное ничегонеделание, долгожданное время привести в порядок рукописи…

Отчего же душа готова была кануть в бездну отчаяния? И разрывалась между желанием немедленно бежать разыскивать Волкодава и более здравыми помыслами, вроде того, чтобы пойти помочь слугам колоть дрова для печи?… Пока аррант переводил взгляд с одной двери на другую, в корчму начал собираться проголодавшийся люд: стражники, мастеровые, торговцы. Свободных мест за столами оставалось уже немного, когда Эврих увидел Волкодава, шедшего к нему по проходу. Гости Айр-Донна оглядывались на него. Венн в городе, надо думать, был хорошо если ещё один, а уж с летучей мышью на плече…

Эврих так и сидел всё за тем же столиком, перед ещё теплившейся душистой свечой и блюдом с жареной рыбой, которое вдвоём с Ратхаром они так и не сумели осилить. Салака, правда, остыла, но ни вкуса, ни запаха не утратила. Волкодав сел против арранта, угостил Мыша кусочком золотистой поджарки и некоторое время молчал.

– Ты как? Разузнал, что хотел? – с бьющимся сердцем спросил наконец Эврих. Волкодав неторопливо кивнул. К ним подскочила запыхавшаяся служанка, и венн сказал ей:

– Принеси, милая, хлеба и молока. И ещё лишнее блюдечко для моего зверька.

Мыш поднял мордочку, облизнулся и протяжно пискнул, словно присоединяясь к просьбе. Получилось потешно – вельхинка прыснула и убежала. Волкодав проводил её взглядом. Вид у него был задумчивый.

– Надо было мне, наверное, остаться и огород Вароху копать, – проговорил он неожиданно. – А тебе отправляться сюда одному. Лучше всё получилось бы…

– Да что у тебя?…

– Ничего.

Появился хлеб и кружка свежего молока. Волкодав отломил кусок мякиша и стал крошить его в блюдечко для Мыша. Зверёк нетерпеливо наблюдал за приготовлением любимого лакомства: уши торчком, влажный нос так и вбирает вожделенные запахи. Эврих понял, что венн если и заговорит, то не скоро, и завёл речь первым:

– Тут мореход приходил, Айр-Донн хорошо его знает, доверяет ему… Ратхар Буревестник. Тебя не было, так я за нас обоих с ним вроде договорился…