Антония задыхается, извивается и умирает в течение минуты. Потом Айя завершает казнь, резким движением сворачивая Юлии шею, и кидает труп на тело Севро.

– Жалкое существо! – произносит правительница, отворачиваясь. – У ее матери хотя бы был характер. Кассий, у тебя грязная обувь, – замечает она, глядя на кровавую корку, покрывающую резиновые подошвы его тюремных тапочек и зеленые штанины тюремного комбинезона. – Вон там есть спальня, кухня и душ. Приведи себя в порядок. Мой слуга пытается накормить меня уже несколько часов, я попрошу его накрыть для тебя стол здесь, чтобы ты не пропустил сражение. Повелитель Праха обещал, что оно продлится еще несколько часов, не меньше. Лисандр, будь любезен, покажи Кассию дорогу!

– Я не оставлю вас, госпожа! – Кассий кичится своим благородством. – Не оставлю, пока схватка не закончится и мы не повергнем этих чудовищ! – добавляет он, и Рыцарь Истины закатывает глаза от такого пафоса.

– Ты хороший мальчик, – говорит ему правительница и поворачивается ко мне. – А теперь пора разобраться с алым.

Айя подталкивает меня к ногам верховной правительницы и швыряет на пол в центре площадки для голографической съемки. На мраморном лице тиранши застыла ледяная, властная усмешка, однако спина уже начала сгибаться под тяжелым бременем управления империей и сотни лет бессонных ночей, проведенных в липком полумраке. Гладко зачесанные и убранные в пучок волосы сильно поседели. От слишком частых процедур омолаживающей клеточной терапии вокруг глаз расползлась сеть голубых прожилок. Я Октавии спокойствия тоже не добавил. Да, сейчас мне приходится стоять на коленях, истекая кровью, но приятно думать о том, что я наверняка снился ей в кошмарных снах.

– Сними с него намордник, – говорит она Айе, которая встала за моей спиной, готовая в любой момент свершить правосудие от имени правительницы.

С обеих сторон Октавию прикрывают Рыцарь Истины и Рыцарь Радости. Оставшиеся преторы и Кассий, в зеленой тюремной униформе, расположились поодаль, рядом с Мустанг, а Шакал наблюдает за происходящим, сидя в кресле около Лисандра и попивая принесенный слугой кофе. Айя снимает с меня намордник, и я потираю затекшую челюсть.

– На что был бы похож мир, если бы в нем не было самоуверенной, высокомерной молодежи? – спрашивает Октавия у фурии.

– На что был бы похож мир без алчных стариков? – хриплю я.

Айя бьет меня кулаком в висок, перед глазами вспыхивают яркие пятна, и я чуть не падаю.

– А зачем снимать с него намордник, если хочешь, чтобы он молчал? – усмехается Мустанг.

– А ведь она права, Октавия! – смеется Шакал.

– В прошлый раз мы казнили марионетку, – недовольно замечает правительница. – На глазах у всех! А это человек из плоти и крови. Алый, который поднял восстание! Я хочу, чтобы все знали, кого мы казним на этот раз. Пусть поймут, что даже лучшие представители их племени ни на что не способны!

– Разреши ему говорить, и он выдаст тебе очередной пламенный лозунг, – предупреждает ее Шакал.

– Октавия, а ты уверена, что мой брат не убьет тебя? – спрашивает Мустанг. – Он не успокоится, пока ты не умрешь. Пока все вы не сдохнете. Тогда он получит твой скипетр и займет трон!

– Разумеется, он хочет занять мой трон, а кто не хочет? – пожимает плечами правительница. – Что входит в обязанности правителя, Лисандр?

– Оберегать свою власть, объединяя планеты, чтобы их губернаторам было безопаснее подчиняться приказам лидера, чем бороться с ним. Такова задача правителя. Правителей мало кто любит, многие боятся, а еще они должны хорошо знать, что им нужно.

– Прекрасно, Лисандр!

– Задача правителя не править, а руководить, – возражаю я, но Октавия не слышит моих слов и оборачивается к Рыцарю Радости, стоящему у клавиатуры проектора.

– Мы готовы к съемке? – интересуется она.

– Да, госпожа. Зеленые восстановили линки, у нас будет прямая трансляция на весь центр!

– Попрощайся с алым… Мустанг, – с издевкой произносит Айя, гладя Виргинию по голове.

– Самому-то слабо? – говорю я Шакалу. – И какой ты после этого мужик?

– Я хочу сделать это сам, Октавия! – Шакал вдруг встает с места и подходит к проектору.

– Казни государственных преступников совершаются всадниками-олимпийцами, – возражает Айя. – Это не твое дело, лорд-губернатор!

– Тебя забыл спросить! – огрызается Шакал.

Айя злобно скалится от такого оскорбления и уже собирается что-то ответить, но правительница кладет ей руку на плечо и успокаивающим тоном произносит:

– Пусть будет так!

Удивительно! Почему Шакалу все сходит с рук? Подобная терпеливость несвойственна Октавии, но я уже не впервые замечаю, что сегодня они как-то странно друг на друга поглядывают. Вообще, непонятно, почему Адриус здесь, а не на Луне. С одной стороны, все ясно. С другой – зачем по доброй воле являться туда, где правительница обладает неограниченной властью и может приказать убить его в любой момент? Наверное, у Шакала есть индульгенция, он купил себе неприкосновенность. Что же за игру он затеял? Чувствую, что и Мустанг отчаянно пытается ответить на те же вопросы. Айя отходит от меня, Рыцарь Радости протягивает Шакалу бластер, но Адриус отказывается, достает из кобуры пистолет Севро и вращает его на указательном пальце.

– Он не золотой и не заслужил смерти от лезвия либо другой достойной казни, – объясняет остальным Шакал. – Жнец умрет так же, как его дядя. В любом случае я хотел бы приступить к свершению правосудия. К тому же мне кажется, что будет куда более поэтично убить Дэрроу из оружия Севро. Правда, Октавия?

– Отличный выбор. Есть ли у тебя еще какие-то пожелания? – усталым тоном спрашивает Октавия.

– Нет, вы и так пошли мне навстречу, – улыбается Шакал.

Он занимает место Айи рядом со мной, а с правительницей на наших глазах происходит удивительная метаморфоза: с лица моментально исчезают признаки крайней усталости и взгляд становится по-матерински умиротворенным. Так она смотрела на меня с экранов Ликоса, раз за разом повторяя: «Послушание. Жертвенность. Процветание». Тогда Октавия казалась мне богиней, существом более высшего порядка, чем простые смертные, и я был готов отдать жизнь, лишь бы доставить ей удовольствие, лишь бы она гордилась мной. А теперь я пожертвовал бы собой ради ее уничтожения.

Рыцарь Радости кивает правительнице, и над ней зажигается свет, освещая ее фигуру с яростью и жаром солнца. Это обычный прожектор. Раздается едва слышный треск химикатов, и лучи его становятся ярче. Шакал поправляет выбившийся из идеального пробора волосок и довольно улыбается мне.

Начинается трансляция.

– Мужчины и женщины Сообщества! – произносит Октавия. – С вами говорит верховная правительница! С самой зари человечества история изобиловала сказаниями о войнах между племенами. Мы прошли нелегкий путь и многое принесли в жертву, чтобы победить естественные ограничения нашего биологического вида. После долгих лет пресмыкания мы вознеслись к звездам. Мы преисполнились чувства долга и отставили в сторону наши эгоистичные желания не для того, чтобы создать иерархию цветов и эксплуатировать большинство во славу меньшинства, как вам внушал Арес и этот… террорист, а для того, чтобы обеспечить бессмертие человеческой расе и создать порядок и процветание! Бессмертие было гарантировано, пока этот человек не попытался украсть его у нас! – провозглашает она, указывая на меня длинным изящным пальцем. – Этот алый когда-то служил верой и правдой вам и вашим семьям и мог бы стать лучшим сыном своего цвета! Он подавал большие надежды и получил множество знаков отличия в юности, однако предпочел путь тщеславия, решив, что может покорить звезды! Став завоевателем, он забыл о своем долге, забыл о том, зачем нужен порядок, и упал во тьму, пытаясь низвести в преисподнюю миры Вселенной! Но наш с вами путь лежит к свету! Мы не склонимся перед силами зла! – прочувствованно вещает она, прижимая руку к груди. – Мы… мы и есть Сообщество: золотые, серебряные, медные, синие, белые, оранжевые, зеленые, фиолетовые, желтые, серые, коричневые, розовые, черные и алые! Узы, соединяющие нас, крепче тех сил, что пытаются разделить цвета! Золотые вот уже семь сотен лет наставляют человечество на путь истинный, несут факел, освещающий тьму, дарят изобилие землям, в которых царила нужда! Сегодня мы объявляем мир там, где шла война. И во имя этого мира мы должны уничтожить убийцу, раздувшего пожар ненависти в наших домах!