Кейт с ужасом наблюдала за ними, даже не заметив, что Ковач освободил ее, перерезав веревку на руках и ногах. Она скатилась со стола и попыталась встать. Увы, ног не почувствовала и, как подкошенная, тоже упала на пол. Затем на коленях подползла к Эйнджи. Ее руки, опухшие и покрасневшие, были похожи на бревна. Кейт не могла даже пошевелить пальцами. И все же она обняла девушку.

— Нужно уходить отсюда! — крикнул Куинн. Огонь уже лизал ступени лестницы. Полицейский в форме стал сбивать его огнетушителем. Пламя на ступеньках удалось погасить, но языки огня уже разбежались по всему подвалу, следуя вдоль дорожки разлитого по полу бензина, воспламеняя все, что оказывалось у них на пути.

Куинн вместе с полицейским вынесли Эйнджи из подвала через черный ход. На улице в паре кварталов взвыли сирены. Оставив девушку на попечение пожарного, Куинн бросился обратно, но тут же наткнулся на Ковача, который выводил из дома обмякшую Кейт. Оба кашляли от дыма, стоявшего у них за спинами густой пеленой. В воздухе отвратительно пахло какими-то химикатами.

— Кейт!

Она повалилась на него, но Куинн успел подхватить ее на руки.

— Я пойду за Маршаллом! — крикнул Ковач, пытаясь перекрыть рев адского пламени. Огонь уже добрался до луж бензина, который Роб Маршалл разлил в доме.

— Он мертв! — прохрипела женщина, но Ковач уже скрылся в подвале. — Сэм, стой!

Следом за ним бросился один из полицейских. Сирены уже завывали возле самого дома. На улицу въехали пожарные машины. Джон, с Конлан на руках, бросился за угол дома к парадному крыльцу. Не успел он опустить ее на заднее сиденье «Форда», как прогрохотал взрыв. Сэм Ковач и полицейский выбежали из-за угла дома и рухнули на четвереньки на снег. К ним тотчас устремились врачи и пожарные.

— Ты цела? — спросил агент, заглядывая ей в глаза и впившись пальцами в плечо.

Кейт посмотрела поверх него на дом. В окнах первого этажа плясали огненные языки. Тем временем Эйнджи погрузили в карету «Скорой помощи», стоявшую позади их «Форда». Страх, с которым Кейт из последних сил боролась во время пытки, запоздало накрыл ее жаркой волной.

Дрожа всем телом, она повернулась к Джону.

— Нет, — прошептала она, чувствуя, что из глаз покатились слезы. Он обнял ее и крепко прижал к себе.

— Он мне никогда не нравился, — призналась Ивонна Веттер полицейскому, стоявшему рядом с гаражом Роба Маршалла. Она куталась в мешковатое пальто, которое почему-то придавало ей несчастный вид. На голове огромный красный берет. Круглое обиженное лицо. Прищуренные глаза. — Я звонила по вашей «горячей линии» несколько раз. Мне кажется, что он убил и съел мою Битси.

— Простите, мэм?

— Мою Битси. Мою славную собачку.

— Вы в этом уверены? — спросил Типпен, еле сдерживаясь от смеха.

Заметив это, Лиска дернула его за рукав.

Следственная группа первой осмотрела комнату ужасов Роба, еще до того, как начался сбор улик. Оператор следовал за ними по пятам. Даже когда они вошли в дом, пресса была вынуждена оставаться снаружи, столпившись на обеих сторонах улицы.

Это был симпатичный дом на тихой улице со спокойными соседями. Огромный участок земли, усаженный деревьями близ столь любимых горожанами озер. Прекрасно оборудованный подвал. Риелторы были бы рады заполучить такую недвижимость и наверняка поборолись бы друг с другом за лакомый кусок, если бы не тот факт, что именно здесь Роб Маршалл истязал и убил как минимум четырех женщин.

Осмотр начали с подвала — здесь обнаружилась настоящая коллекция телевизоров и видеомагнитофонов, а также стереосистема, видеокамера и целая полка, уставленная видеокассетами и аудиодисками.

Типпен повернулся к оператору с видеокамерой.

— Пока не снимай стереосистему. Мне позарез нужен новый тюнер и магнитофон.

Оператор моментально перевел объектив на записывающую аппаратуру.

Типпен дурашливо закатил глаза.

— Шутка. У вас, парни, абсолютно нет чувства юмора.

Впрочем, оператор взял реванш: стоило Типпену отойти в сторону, как он сразу же навел объектив на его ягодицы.

В углу стоял манекен в прозрачном бюстгальтере из черного кружева и трикотажной бордовой мини-юбке.

— Слушай, Динь-Динь, ты могла бы подобрать себе новый наряд, — позвал Типпен, разглядывая липкие следы на плечах манекена — по всей видимости, кровь, смешанная с какой-то другой жидкостью.

Лиска направилась вдоль коридора в кладовку. Ее сорванцам здесь наверняка понравилось бы. Они без конца рассказывали ей о доме своего друга Марка: там в подвале была оборудована замечательная комната для игр со столом для пинг-понга и домашним кинотеатром. В комнате в дальнем конце коридора стоял именно такой стол. Правда, накрыт он белым, заляпанным кровью пластиком, на котором лежало чье-то тело. В воздухе висел густой запах крови, мочи и экскрементов. Запах насильственной смерти.

— Типпен! — крикнула Лиска и бросилась к столу.

Мишель Файн лежала под странным углом на спине, глядя на свет, падавший ей прямо в лицо. Она не моргала. Ее глаза напоминали незрячие глаза трупа. Рот был широко открыт. На подбородке след засохшей слюны. Губы еле заметно шевелились.

Лиска наклонилась и, прижав два пальца к шее Мишель, попыталась нащупать пульс, но так и не смогла.

— …по… мо… ги… те… — по слогами прошептала Мишель Файн.

В комнату влетел Типпен.

— О, черт!

— Быстро вызывай «Скорую»! — приказала Лиска. — Если она выживет, то расскажет нам немало интересного.

— Я не хотела ему помогать, — тихо сказала Эйнджи.

Голос казался чужим. Мысль как будто на облаке плыла по одурманенному медикаментами мозгу. Казалось, будто в ней живет голос маленькой девочки, девочки, которая всегда пыталась забиться в укромный уголок и спрятаться от окружающего мира. Она посмотрела на бинт на левой руке, и в темном закоулке ее сознания мелькнула мысль: а не сорвать ли его, чтобы вновь вернулось кровотечение?

— Я не хотела делать то, что он говорил.

Она ждала, что Голос презрительно усмехнется, но тот молчал. Она ждала, когда Зона сомкнется над ней, но из-за лекарств этого не происходило.

Эйнджи сидела за столом в комнате, которая совсем не похожа на больницу. На ней был голубой больничный халат с коротким рукавом, открывавший взору тонкие, покрытые шрамами руки. Как близко пролегли они друг от друга! Параллельно, как прутья решетки на тюремной двери. Эти следы она оставила на теле сама. Вернее, это следы, которые оставила жизнь, изрезав ее душу. Постоянное напоминание о том, кем и чем она была раньше.

— Скажи, это Роб Маршалл отвез тебя в ту ночь в парк? — тихо спросила Кейт. Она сидела за столом рядом с девушкой, повернувшись к ней лицом. — Он и был тот самый клиент, о котором ты мне рассказывала?