После моего возвращения в Швецию время оказалось заполненным душераздирающими впечатлениями и тяжелой работой. В концерне царит хаос, и мы с Хенриком усиленно работаем над тем, чтобы привести дела в порядок. Вчера я посетила «Миллениум»; зашла как представитель Хенрика в правлении. Хенрик мне подробно рассказал о ситуации Вашего журнала.

Я надеюсь, что Вы не возражаете против того, чтобы я появилась там в таком качестве. Если Вы не хотите, чтобы я (или вообще кто-либо из нашей семьи) был в правлении, я Вас пойму, но заверяю Вас, что сделаю все для поддержки «Миллениума». Я пребываю в неоплатном долгу перед Вами и уверяю Вас, что мои намерения в этом отношении всегда будут самыми лучшими. Я встретилась с Вашим другом Эрикой Бергер. Не знаю, понравилась ли я ей, и меня удивило, что Вы не рассказали ей о происшедшем.

Я очень хочу быть Вам другом, если Вы, конечно, в силах продолжать общаться с кем-нибудь из семьи Вангер. С наилучшими пожеланиями, Харриет.

P. S. Я узнала от Эрики, что Вы снова собираетесь бороться с Веннерстрёмом. Дирк Фруде рассказал мне, как Вас обманул Хенрик. Что же я могу сказать? Мне жаль. Если я могу что-нибудь сделать, сообщите мне.

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Здравствуйте, Харриет. Я очень поспешно покинул Хедебю и работаю сейчас над тем, чем, собственно говоря, должен был заниматься этот год. Вы получите информацию заблаговременно, до того, как текст пойдет в печать, но думаю, я смею утверждать, что с тягостными проблемами этого года вскоре будет покончено.

Я надеюсь, что Вы с Эрикой подружитесь, и, разумеется, ничего не имею против Вашего появления в правлении «Миллениума». Я расскажу Эрике о том, что произошло. Но в настоящий момент у меня нет ни сил, ни времени, надо, чтобы все немного улеглось.

Давайте будем поддерживать контакт. Всего доброго. Микаэль.

Лисбет не проявляла к работе Микаэля большого интереса. Когда однажды он вдруг сказал что-то, чего она поначалу не поняла, она оторвалась от книги.

— Прости. Я думал вслух. Я сказал, что это грубо.

— Что грубо?

— Веннерстрём спутался с двадцатидвухлетней официанткой, и она от него забеременела. Ты не читала его переписку с адвокатом?

— Микаэль, дорогой, у тебя на этом жестком диске имеется корреспонденция, электронная почта, договоры, документы из поездок и бог знает чего еще за десять лет. Я не настолько очарована Веннерстрёмом, чтобы глотать шесть гигабайт всякой ерунды. Я прочла кое-что, в основном для удовлетворения собственного любопытства, и убедилась, что он бандит.

— Хорошо. Он сделал ей ребенка в девяносто седьмом году. Когда она стала требовать компенсации, его адвокат отрядил кого-то уговаривать ее сделать аборт. Думаю, он намеревался предложить ей некоторую сумму денег, но она не захотела ее взять. Тогда наемник прибегнул к более сильным аргументам и держал ее под водой в ванне, пока она не согласилась оставить Веннерстрёма в покое. И это идиот адвокат сообщает в письме — пусть и зашифрованном, но все же… Я не слишком высокого мнения об умственных способностях этой компании.

— А что стало с девушкой?

— Она сделала аборт. Веннерстрём остался доволен.

Лисбет Саландер замолчала на десять минут. Ее глаза внезапно потемнели.

— Еще один мужчина, который ненавидит женщин, — наконец пробормотала она.

Микаэль ее не услышал.

Она одолжила у него диски и посвятила ближайшие дни подробному чтению электронной почты Веннерстрёма и других документов. Пока Микаэль продолжал работу, Лисбет лежала на чердаке с компьютером на коленях, размышляя над удивительной империей Веннерстрёма.

Ей пришла в голову странная мысль, которая никак ее не отпускала. Больше всего ее удивляло, что она не додумалась до этого раньше.

В конце октября Микаэль распечатал последнюю страницу и выключил компьютер уже в одиннадцать часов утра. Не говоря ни слова, он взобрался на антресоль и протянул Лисбет солидную кипу бумаг, после чего сразу заснул.

Лисбет разбудила его вечером и высказала свои соображения по поводу текста.

В начале третьего ночи Микаэль внес в свое произведение последние поправки.

На следующий день он закрыл ставни и запер дом. Отпуск Лисбет закончился, и они вместе поехали в Стокгольм.

До прибытия в город Микаэлю надо было обсудить с Лисбет один деликатный вопрос. Он поднял эту тему, когда они пили кофе из бумажных стаканчиков на борту перевозившего их из шхер теплоходика.

— Нам необходимо договориться о том, что я буду рассказывать Эрике. Она откажется публиковать статью, если я не смогу объяснить, откуда взял материал.

Эрика Бергер. Главный редактор и любовница Микаэля с многолетним стажем. Лисбет никогда с ней не встречалась и не была уверена в том, что ей этого хочется. Эрика мешала ее существованию, хотя она пока не знала, каким образом.

— Что она обо мне знает?

— Ничего. — Он вздохнул. — Я ведь с лета избегал Эрику. У меня не хватало сил рассказать ей о произошедшем в Хедестаде, поскольку мне было безумно стыдно. Она очень нервничает из-за того, что я ее почти ни о чем не информировал. Ей, разумеется, известно, что я сидел в Сандхамне и писал этот текст, но о его содержании она ничего не знает.

— Хм.

— Через пару часов она получит рукопись. И учинит допрос по высшему разряду. Вопрос в том, что мне ей отвечать?

— А что ты хочешь сказать?

— Я хочу рассказать правду.

Между бровями Лисбет появилась морщина.

— Лисбет, мы с Эрикой почти постоянно ругаемся. Это у нас такая своеобразная манера общения. Но мы безоговорочно доверяем друг другу. Она абсолютно надежна. Ты — источник, и она скорее умрет, чем выдаст тебя.

— Скольким еще людям тебе потребуется рассказывать?

— Больше никому. Это уйдет в могилу вместе со мной и Эрикой. Но если ты откажешься, я не раскрою ей твою тайну. Однако я не собираюсь лгать Эрике и выдумывать какой-то несуществующий источник.

Лисбет раздумывала до тех пор, пока они не причалили у «Гранд-Отеля».

«Анализ последствий».

Наконец она с неохотой разрешила Микаэлю представить ее Эрике. Он включил мобильный телефон и набрал номер.

Звонок Микаэля застал Эрику Бергер посреди обеда с Малин Эрикссон, которую она подумывала взять на должность ответственного секретаря редакции. Малин было двадцать девять, и она в течение пяти лет перебивалась на разной временной работе. Постоянной должности у нее никогда не было, и она уже почти потеряла надежду таковую получить. Объявление о вакансии еще не давалось; Малин Эрикссон рекомендовал Эрике старый приятель из одного еженедельника. Эрика позвонила ей в тот день, когда у Малин заканчивалась последняя временная работа, и спросила, интересует ли ее сотрудничество в «Миллениуме».