Мэт кивнул:

– Ото ж! Я уж, когда влез, допетрил, что там из города выход имеется. Вроде бы как и подкоп, но камнем обложенный, широкий, высокий… Может, на случай осады или еще какой напасти? Одним словом, я как лаз увидал – ноги в руки да туда. Отстал, конечно, но лошадь подкованную издалека слышно. На слух шел. Долго, едва ль не час. А потом ход кончился. Вылезаю – батюшки-светы! Снег да скалы, скалы да снег! Ущелье!

– А я? – снова не выдержала Нэрис, глядя на него во все глаза.

Мэтью шумно вздохнул:

– А вы поперек седла, как и были. На лошади. А лошадь по равнине трусит, за хозяином. Ну, я и призадумался: одно дело в городе, а здесь? Все как на ладони, упаси бог, обернется злодей, а за спиною я! Как бы вы не пострадали… В общем, покуда я мялся да плевался, похититель к скале, что слева, поворотил. У самой стены остановился, лошадь стреножил, вас с седла стянул… Да и пропали вы оба!

– А! Пещера! – вскричала Нэрис. И закашлялась.

Ивар поплотнее укутал жену в плед, мигнул Тихоне, чтоб дал ей еще взвару и вопросительно посмотрел на Мэтью. Тот кивнул:

– Точно так, пещера. Это я минут через пять понял, когда низкорослый сызнова объявился, уже один. На коня взобрался – и назад. Ко мне то есть. Я, понятно, ждать его не стал. Запомнил примерно, где что, да припустил по лазу обратно. Так рассудил – схоронюсь у сарая, снаружи, дождусь злыдня…

– И прибью, – хмурясь, закончил за него лорд. – Понятно. Учишь вас, учишь…

– А вот и нет! – торжествующе выпрямился Мак-Тавиш. – Вот и ни капельки! Я думал до самого дома злыдня проводить, незаметненько, потом Мэта к нему приставить да вернуться за леди, вот!

– Надо же. И как?

– Никак, – грустно ответил Мак-Тавиш. – Ушел, подлец. Мне-то те места незнакомы. А этот как из сарая выбрался, замок повесил, ключ в карман, а сам обратно на лошадь – да только я его и видел!.. Догнать пытался, ей-богу, да куда ж? Он-то верхом!

– Понятно, – сказал советник. Потом с тревогой взглянул на горящие щеки супруги, качнул головой и велел: – Давай покороче.

– Так там и осталось всего ничего. Я, как похитителя из виду потерял, к сараю вернулся. Замок сбил, в лаз нырнул, да только пока до ущелья добирался, снег пошел – все следы засыпал. Еще и стемнело совсем, ни черта не разберешь… Думал покричать, да остерегся – ну как кто леди охраняет? Вернулся, одним словом. Сарай пометил и бегом за Марти.

– А я ему говорю, – включился в рассказ второй близнец, – что по ночи в том ущелье делать нечего! Давай, говорю, в засаду сядем у сарая, а как явится шельмец обратно, пташку проведать, тут мы его за химок и возьмем! Сначала он покажет, куда леди спрятал, а потом мы его – к тебе!..

– Всю ночь просидели, – подхватил Мэт. – Так и не дождались. Ни этого мелкого, ни тех, других. Вот и решили сами идти. Весь день по ущелью шастали! Пещер нашли штук десять, да все пустые. В одной медведя горного потревожили, еле ноги унесли, через другую в какие-то коридоры попали, чуть не заблудились. До самых сумерек плутали, вышли по темноте уже, да к тому ж недалеко от лаза. Выдохлись совсем, злые оба, а толку чуть. Но решили все-таки еще раз утра дождаться. Сызнова попробовать. Забились в лаз, чтоб не проморгать похитителя, уговорились спать по очереди…

– Мэт задрых, а я сижу, бдю. Из сарая в лаз никто не суется, тихо. И в сон клонит – страсть! Ну вот я сидел-сидел, да и вышел. Охолонуться. Снежком умылся, выпрямился – что такое? Вроде впереди огонек виднеется. Я, понятно, бегом Мэта будить, а сам молюсь, чтоб не примерещилось да не погасло… Ух, и дали же мы ходу!

Нэрис чихнула. Высморкалась в протянутое Ульфом полотенце и сконфуженно подняла глаза на близнецов:

– Вы уж простите меня. Я испугалась… Да и откуда же мне было знать?..

– Эт понятно, – добродушно прогудел Мартин. – Мы ж чего? Мы не в обиде. Но бегаете вы, леди, – куда там тому зайцу!

Она, улыбнувшись, шмыгнула носом. Ивар покачал головой:

– Совсем ты мне не нравишься, милая. Давай-ка выпей своей настойки и ложись.

– А ты?

– Мне бы тоже не помешало. – Он коснулся лежащей на перевязи руки, поморщился и взглянул Мак-Тавишей. – Мэт, Марти, боюсь, новости у меня не очень хорошие. А скоро станут еще хуже. Творимир… ушел.

Не глядя на остальных, лорд Мак-Лайон коротко пересказал все, что случилось ночью, и все, что он час назад услышал от Вячко. Близнецы слушали молча, бледнея с каждым новым словом. Ульф застыл возле очага, стиснув в руке черпак. Нэрис сидела тихо как мышь, уткнувшись взглядом в пол…

– Таким образом, – закончив свой рассказ, пустым голосом подытожил советник, – приговор окончательный, обжалованию не подлежит. И мы с вами вынуждены привести его в исполнение.

– Мы? – посерев лицом, переспросил Мартин.

Ивар кивнул.

– Один я не справлюсь, – сказал он. – Брать же кого-то со стороны – чревато. Я понимаю ваши чувства, но по городу бродит опасный зверь. Ни себя, ни нас он не помнит. Ему нужна только кровь, и он вернется за ней после заката. А единственное, что мы можем, – помешать ему вернуться.

– То есть – убить? – прошептал Мэт. – Но как же так, Ивар? Мы? Мы сами?!

Лорд не ответил. Тихоня, совершенно оглушенный новостью, в сердцах запустил черпаком прямо в огонь.

– Не дело это! – бухнул он, сжимая кулаки. – Своего же – не дело! Хоть и такого!.. Может, очухается еще?

– Вячко говорит, что нет.

– Ах, вот что?! – вспылил норманн. – Так и знал, что добра от этого хорька не жди! Только я за порог, а он уж вам и мозги полощет! Ему-то почем знать?

– Потому что хорек, – отозвался лорд. И, увидев округлившиеся глаза Ульфа, пояснил со вздохом: – Или куница. Черт его разберет. Одним словом, он Творимиру не просто друг-соплеменник, он сам той же породы. Разве что его зверь помельче и пока еще в клетке… Оберег я видел своими глазами, так что сомневаться не приходится – по крайней мере, в этом.

– Ну, пусть! – не сдавался Тихоня. – Но про остальное-то вы только с его слов и знаете! А ежели врет? Ежели зазря на друга меч подымете, что тогда? Наплести с три короба и я могу! Хорек, куница… да хоть суслик! Брешет он, нутром чую! Брешет!

– Допустим, – сдался Ивар. – А зачем?

– Ну… может, они там по молодости чего-то не поделили?

– Угу. И он столько лет ждал, чтоб до друга добраться? Или только сейчас о былых обидах вспомнил? Брось, Ульф. Я оборотню в глаза смотрел – не было там Творимира. Даже тени не было. Он шестерых дружинников порвал на тряпки и меня бы порвал не раздумывая. Хочешь, чтобы крови пролилось еще больше?

Тихоня засопел. Правда в словах хозяина была, хоть и до смерти не хотелось этого признавать, однако же… Так было нельзя. Нельзя – да и все тут! Мак-Тавиши, как оказалось, были того же мнения. Они посмотрели на мрачного лорда, потом на Ульфа, потом друг на друга…