– Склады, – пояснил Вячко, будто угадав его мысли. И остановился, поджидая отставшую троицу.

– Склады, говорите, – протянул Ивар. Огляделся по сторонам, снова прислушался и качнул головой. – А где охрана? Если мы на нее нарвемся, всем мало не покажется.

– Не беспокойтесь, об этом я позаботился.

Брови советника взлетели кверху.

– Бог с вами, лорд, – коротко хмыкнул рус. – Караульные живы и здоровы. К тому же надежно заперты. К утру проспятся, целее будут.

Советник воспринял это заявление весьма скептически, но спорить не стал. «В конце концов, лишние глаза и уши нам ни к чему», – подумал он. А вслух сказал:

– Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Мак-Тавиши переглянулись. Рус только отмахнулся.

– Иначе не делал бы. – Он помолчал, напряженно вглядываясь в темноту, и добавил: – Зверю сейчас не до охраны и не до нас с вами. Он напуган, сбит с толку, и пока ночь не опустится окончательно, он даже носа отсюда не высунет. Полный переворот – вещь тяжелая. Но жажда крови так или иначе возьмет свое… Нужно успеть до рассвета. За мной! Нам к дальнему амбару с зерном. Сети готовьте.

Мэт с Марти дружно кивнули. Ивар с сомнением посмотрел на объемистые торбы, что болтались на плечах братьев. Сети – это, конечно, хорошо. Но медведь – не косяк селедки. Поди его туда загони!

– Думаете, получится?

– Пращники были бы лучше, – признался Вячко, сворачивая в темный простенок меж двух сараев, – но что есть, то есть. Летучую петлю я уж как-нибудь и сам сладить могу.

В душе лорда Мак-Лайона шевельнулось что-то еще не вполне осознанное, но очень нехорошее. Он остановился, придержав дружинника за плечо, и требовательно взглянул ему в лицо:

– Погодите. Сети на Мак-Тавишах, на вас петля, а что останется мне?

– Там поглядим, – спокойно ответил Вячко. – Скорее всего – приманка. А дальше как повернется. Бойцам вашим я руну тайную на всякий случай тоже показал… Время дорого, лорд. Идемте.

Он стряхнул руку советника с плеча и зашагал вперед. Ивар двинулся следом. Близнецы сопели ему в затылок. «Приманка, значит, – думал Ивар. – Очень мило. Ни коз, ни овец я тут что-то не слышу. Стало быть, будем ловить на живца?» Он опустил взгляд на свою сломанную руку и тихо чертыхнулся. Кого там обычно к колышку привязывают? Подранков?

– Ивар, – шепнули сзади. – Ты это… Ежели чего, я могу. Или Мэт.

– А то хочешь, мы этого лядащего по темечку вдарим? Потом на видное место положим да и…

Несмотря на мрачные предчувствия, советник не удержался от улыбки. И, повернув голову, посмотрел на Мак-Тавишей. Лица у них были одинаково бледные и одинаково же решительные.

– Успеете еще погеройствовать, – со смешком отозвался лорд. – А я одной рукой сеть все равно не удержу.

– Можно подумать, медведя удержишь, – вполголоса пробормотал Мартин.

Ивар сделал вид, что не расслышал его слов.

Серебряный ключ тихо раскачивался на цепочке. Влево-вправо, влево-вправо… Говорят, такое монотонное движение успокаивает и даже погружает в полудрему. А иногда, напротив, помогает сосредоточиться. Не иначе как врут. Нэрис со вздохом отвела взгляд от ключа и опустила руку. Металл тихо звякнул об угол кровати.

Как медленно ползет время. Ивар ушел всего час или два назад, а кажется – целую вечность. И снаружи, должно быть, уже совсем темно. Леди Мак-Лайон, представив тихие улочки Бергена, заснеженные и пустые, поежилась. Норманны давно разошлись по домам, закрыли ворота и выпустили собак. Никто не выйдет во двор до самого утра. А где-то там – за дверью, за околицей, в темноте остались четыре человека и один медведь, который… Нэрис, на миг зажмурившись, тряхнула головой. Нельзя об этом думать. Надо чем-то себя занять, иначе она просто сойдет с ума.

Леди отстраненно прижала ладонь ко лбу. Горячий, как кипяток. «Опоздала я с настойкой», – удрученно подумала она. И опустила голову на подушку. Чувствовала Нэрис себя прескверно. Сейчас бы забыться сном, долгим, спасительным… Но грызущая изнутри тревога за мужа не давала ей даже закрыть глаза. А если все-таки получалось, то становилось только хуже.

– Ульф! – приподнявшись на постели, позвала она. – Ну, что?..

– Тихо все, госпожа, – отозвался из сеней голос норманна. – Вы спите, ежели что, так я сразу разбужу!

Нэрис грустно улыбнулась. Бедный Тихоня. Сам волнуется не меньше, но терпеливо, раз за разом, отвечает на один и тот же вопрос. «Я бы уже сорвалась да обругала, – подумала она. – Нет, надо собраться. Может, вязанье достать?» Леди обернулась к стоящей у изголовья кровати корзинке с рукоделием. Даже протянула к ней руку – но так и не взяла. Взгляд уперся в дорожный сундук Ивара. Там, внутри, на самом дне, стоял кованый ларчик. Зажатая в пальцах цепочка резанула ладонь. Может быть?..

Леди Мак-Лайон вновь посмотрела на поблескивающий в полумраке серебряный ключ. Видит бог, она не хотела его брать. Но муж настоял. Сказал, что это необходимо, что выбора нет, что она разберется. Так оно или не так, однако… Что толку лежать здесь, глядя в потолок и терзаясь дурными мыслями? Нэрис, поколебавшись, откинула в сторону полог и медленно сползла с кровати. Голова кружится, надо скорее сесть. Налить в кружку взвара, если весь не выкипел, зажечь свечу, разложить по столу бумаги… Ивар, когда зарывался в свои протоколы, всегда терял счет времени. Глядишь, и у нее получится отвлечься хоть на час!

Нэрис, набросив на плечи шаль, проковыляла к сундуку. Откинула крышку. Сдвинув скомканный ворох рубах, провела рукой по холодному боку ларца и взялась за маленькие витые ручки.

«Если я не вернусь…»

Тяжелый ларчик бухнулся обратно на дно. Леди Мак-Лайон, почувствовав внезапный приступ дурноты, прижала ладонь ко рту. Ею вдруг овладел суеверный страх, смешанный с необъяснимой уверенностью, что, едва она вставит ключ в замок, все будет кончено – окончательно и бесповоротно. Ларец принадлежал гончей. И пусть Ивар отдал жене ключ, он был еще жив. Он должен быть жив. Потому что иначе…

– Нет, – пробормотала она, едва ли не с ужасом глядя на разверстый зев сундука, – нет, нет, нет!..

Тихоня, сидящий на тюфяках у двери, услышал донесшийся из комнаты громкий хлопок и обеспокоенно приподнялся.

– Госпожа! – крикнул он. – Вы в порядке? Нужно чего?

Ему никто не ответил. «Уж не упала ли с кровати-то? – подумал норманн, торопливо оставляя свой пост. – С больными случается, которые в жару да себя не сознают…» Он переступил через порог и заглянул за перегородку, уже воображая себе распростертую на полу леди Мак-Лайон. Однако та была в сознании и, кажется, падать никуда не собиралась. Она стояла, сгорбившись, у сундука – одной рукой опершись о его крышку, а второю прикрыв лицо – и плакала.

– Госпожа! – едва успев успокоиться, снова взволновался Ульф. – Вы это… зачем? Совсем плохо, да? Дак вам бы, может, прилечь… Или вы еще молока хотели? Так я Жиле свистну – мигом метнется!..