Первые части основных сил русской армии выступили из Москвы 2 марта, 8 марта отправился Гордон, 15 марта — воевода Большого полка А. С. Шеин. Местом сбора войска стал Воронеж. 26 апреля после сбора основных полков армия отправилась «от Воронежа с пристани в плавной ход». К середине мая войска собрались под Черкасском, неделей позже (23 мая) выступив под Азов. Уже 28 мая передовые отряды генерал-майора К. А. Ригимона с донскими казаками и калмыками встали обозом под турецкой крепостью. В тот же день произошли первые стычки с врагом. В целом сосредоточение войск под Азовом было закончено 7 июня[1590].

Осажденные время от времени устраивали вылазки, чтобы помешать осадным работам[1591]. Однако бросается в глаза, что, в отличие от 1695 г., особых успехов во время этих нападений туркам достичь не удавалось.

Противник также атаковал российские войска со стороны степи. 10 июня на обоз Большого полка напала конница нураддин-султана Шахин-Гирея и кафинского паши Муртазы[1592]. Сражение подробно описано в расспросах пленного татарина Бекмурзы и других пленников, захваченных в этом сражении. Войска нураддина численностью до 2 тыс. человек подошли к р. Кагальник 9 июня и встали в степи. Муртаза с нураддином устроили военный совет. При допросе языков они получили сведения о том, что на русский лагерь можно ударить внезапно, поскольку в нем еще не навели порядка и войска «стоят оплошно». Ночью около 1 тыс. (по другим сведениям — 800) человек переправились через р. Кагальник и 10 июня на утренней заре пошли к Азову. Остальные остались за рекой на временной стоянке (коше). Неожиданного нападения не получилось, русские войска сумели предупредить атаку ответным ударом, вызвавшем отход татар. В момент отступления нураддин и Муртаза находились на кургане, от которого поскакали к Кагальнику. Однако в какой-то момент Шахин-Гирей отстал с несколькими приближенными. Одному из догонявших калмыков удалось даже ранить его копьем и сбить с лошади. Лишь самопожертвование Бекмурзы, оставшегося, чтобы прикрыть отступление командира, спасло нураддину жизнь[1593]. Любопытно, что в одном из писем, содержание которого отразилось в дневнике И.А. Желябужского, число участвовавших в нападении татар определено в 600 человек, а также ошибочно утверждается, что они хотели пройти в Азов[1594].

14 июня к Азову подошли турецкие корабли с подмогой[1595]. Российское командование направило 18 июня в море на разведку казаков, однако им навстречу были высланы турецкие лодки, и казаки возвратились[1596].

В следующем нападении татарской конницы, 18 июня, по подсчетам Гордона, участвовало 2 тыс. татар, нападение которых отражало 5 или 6 тыс. конных[1597]. Однако взятый в этом бою ногаец сообщил, что нураддин послал на московские обозы лишь 300 человек для захвата языков. Они успели поймать только одного человека с телегой, который ездил за травой. При этом татар вновь заметили московские люди, направили против них конницу и гнали до Кагальника[1598].

Приведший часть подмоги (около 500 человек) кубанский ага Кубек упоминается среди тех, кто командовал вражеской конницей в сражениях 24 июня и 1 июля[1599]. 24 июня, по сообщению одного из пленных, татары ударили под московские таборы «со всею конницею», чтобы взять языков[1600]. Правда, по словам другого пленного, непосредственно в налете с Кубеком участвовало только 500 человек. Не доезжая до московского обоза, Шахин-Гирей и Муртаза остановились, а Кубек с ногайцами пошли вперед. Их атаковала российская конница, заставившая противника отступить[1601]. Несколько отличается рассказ о битве третьего пленника. Согласно его повествованию, небольшой отряд Кубека (300 человек) лишь заманивал российскую конницу к основным силам противника: «Наперед выслали ныне для стравки Кубека с тремя сты человеки, а сами нурадын со всеми нагайцы залегли, перешед реку Кагальник, за караульным курганом в яру для того, как московская конница за Кубеком погонит х Кагальнику, и тогда б им с стороны всем вдруг ударить, и тем упадок московской коннице учинить»[1602]. Бой продолжался около восьми часов[1603]. Нанеся заметный урон российской коннице, татары отошли. Это сражение стало первой сколько-нибудь значимой удачей противника под Азовом в 1696 г. Любопытно, что в одном из писем из-под Азова численность отряда Кубека увеличена до 6 тыс. человек, а об участии в деле других военачальников противника не упоминается[1604]. Судя по всему, Кубек-ага в какой-то степени приобрел черты легендарного героя, чья слава преувеличивалась молвой.

Бой с московской конницей 1 июля оказался для ногайцев провальным. Некоторые татары потонули при отступлении за Кагальник. В стычке погиб один из знатнейших кубанцев — Дулак-мурза. В числе раненых оказался Азамат-мурза Наврузова улуса, который был «застрелен из пищали» в голову. Несмотря на тяжесть столкновения, российская кавалерия значимых потерь не понесла[1605].

Более удачным для татар был набег Шахбаз-Гирея (в источниках Шибас-Гирей, Саваз-Гирей), который в конце июня пришел из Крыма в Лютик сухим путем с припасами на 15 телегах в сопровождении сотни татар. Отдав пшеницу, татары подошли к донскому берегу, где около каланчей на сенокосе взяли 50 человек пленных, после чего направились в Крым. В татарском лагере в связи с этими событиями распространился слух о том, что Шахбаз пришел с подмогой в 3 тыс. татар, с которыми хочет перейти Дон между каланчой и Черкасским городком и прийти в лагерь к нураддину[1606].

13 июля татарская конница вновь ударила по казачьему табору, пытаясь прорваться в Азов[1607]. 18 июля Гордон отметил в дневнике, что «турецкая и татарская конница явилась в полях в великом числе»[1608]. В этот день татары приходили под гетманский обоз[1609]. Все атаки были успешно отбиты. Таким образом, татары сражались до последнего, но их было слишком мало, чтобы изменить ход событий.

Командование противника в лагере на Кагальнике неоднократно обдумывало вопрос о том, как использовать против московских сил тех янычар, которых привез турночи. Пополнить ими гарнизон Азова было невозможно из-за того, что подходы к городу были перекрыты осаждающими. Турки придумывали различные планы, часть из которых становилась известна в московском лагере. К примеру, рассматривалась возможность отправить под московские обозы татар, которые выманили бы московскую конницу, завлекли ее к турецкой пехоте, а та постаралась бы нанести врагу максимально большой урон[1610]. Слабая сторона этого плана состояла в том, что в степи пешие янычары оказались бы беззащитными перед конницей. В случае неудачи пехота была обречена на уничтожение. Вероятнее всего, именно это заставило отказаться от идеи засады. Позднее