Основные усилия турецких властей были направлены на реконструкцию земляных укреплений, которые опоясывали каменный город, и углубление рва. Если во время предшествующей осады его глубина составляла примерно один человеческий рост, а местами и меньше, то теперь он достигал трех саженей (у других информаторов — высоты трех человек). Благодаря этому во многих местах ров был углублен до воды, что мешало делать подкопы. Лишь со стороны моря ров углубить не успели. Вырытая земля использовалась для расширения вала. В 2–3 саженях от внутренней стороны существовавшего в 1695 г. вала был поставлен тын, бревна которого соединили при помощи гвоздей струговыми досками, принесенными из-под Сергиева. Землю засыпали в образовавшееся пространство между старым валом и тыном[1546]. Такая конструкция в русском языке не имела устойчивого наименования. Ее называли «острог, зделан по земляному городу»[1547], «осыпной деревянной город»[1548] или же просто описывали конструкцию.

Недостающие строительные материалы в Азов поставляли черкесы: «А лес на то строение имали из оставших от московских ратей будар и плотов, а большие толстые бревна на то строение привозили с Кубана черкесы»[1549]. Для большей прочности укрепления и пожароустойчивости его обложили дерном: «а они де, татаровя, возят конми дерн в Азов и кладут около острогу, которой острог зделан по земляному городу»[1550]. Работу заканчивали уже после того, как к Азову стали подходить русские войска, и, судя по всему, полностью реализовать первоначальный замысел не успели. В конце мая информатор сообщал, что «от реки Дону город не починен, им валу никакого не делано, и бревнами не огорожено, и землею не насыпано»[1551].

Одной из важных характеристик оборонительных сооружений того времени является число раскатов (площадок для установки артиллерии). На этапе строительства, до того как пушки будут установлены, сторонним наблюдателям было крайне сложно точно ответить на вопрос о раскатах. Один из информаторов в конце мая сообщил совершенно невероятную цифру в 20 раскатов[1552].

Другие сообщения этого периода в большей мере отражают истину, хотя и не полностью сходятся между собой. Один из пленных сказал, что сооружены «два великие роската», один из которых находится в 100 саженях от Дона, а другой со стороны степи. Пушки были поставлены лишь на одном из них. Он также слышал о планах соорудить и другие раскаты[1553]. Другой сообщал о трех больших раскатах «с московской стороны». Раскаты были сделаны на «старых» площадках выше и шире прежних. «Пушечный бой» на валу был только «верховой»[1554]. Данные о трех раскатах «к полевой стороне» сообщил еще один пленный: «было на тех раскатех по одному бою вровень с валом»[1555].

К середине июня в разных частях вала воздвигли уже 6 раскатов. На том из них, который находился «у Дона с каланчинской стороны», стояло 7 пушек. Их стрельбой руководил Янсен. На других раскатах имелось по 5–6 пушек. Большая «верховая» пушка названа одна — та, которую привезли из Царьграда[1556]. Эти сведения близки тем, что приведены в «Дневнике похода Шеина» при описании захваченных орудий. К сожалению, в документе целенаправленно перечислялись найденные пушки, а не описывались укрепления. Из-за этого данные о местоположении раскатов и их отношении к земляному городу могут быть интерпретированы по-разному[1557]. Возможно, что число раскатов на земляном городе в итоге увеличилось, поскольку турки могли возводить их на протяжении всей осады.

В валу, по сообщению разных информаторов, имелось от трех до шести «тайников», которые позволяли «выбегать из города на вылоску»[1558]. Со стороны Дона за каменными стенами с «прошлого лета» оставили частокол, который засыпали землей и вновь укрепили новым частоколом[1559]. Кроме того, в городе выкопали два новых колодца, дополнительно вычистив два прежних[1560]. В качестве временного жилья внутри города использовали «кибитки юртовские»[1561].

После начала осады, когда гарнизон стал нести большие потери, под валом со стороны степи сделали подкопы глубиной и шириной в сажень. Верхняя часть этих укрытий укреплялась досками на опорных столбах. Входы в них заслоняли деревянными дверями и камнями, укрывавшими сидящих от гранатных осколков. В каменном городе также устроили ямы, где прятались женщины. Немногие деревянные строения, имевшиеся внутри каменной крепости, разобрали во избежание пожаров. Для борьбы с гранатами устроили специальную яму: «да в том же де каменном городе выкопано у азовцов до воды длиною и шириною сажень на сорок, и которые гранаты мечют ныне в тот каменной город из московских обозов, те все гранаты падают в то копаное место в воду, а иные в пустые розбитые полаты»[1562].

Мирное население Азова в большинстве своем было эвакуировано из города до начала осады. Многие стали разъезжаться сразу после того, как первая осада (1695 г.) была снята. Те, кто решил остаться, высылали семьи. Еще зимой из крепости выслали основную часть женщин и детей в степь к ногайцам, после чего в ней оставалось около ста женщин. Когда пришла весть о приходе российского войска, остававшихся представительниц слабого пола также отправили к степнякам[1563]. В путевом дневнике певчих, следовавших под Азов, со ссылкой на расспрос пленника утверждается, что из города вывозили еще и стариков[1564]. Наибольшее число людей покинуло город 27 мая, когда жен и детей вывозили на ста телегах[1565]. После чего «остались женска полу небольшое число, и то незнатных худых и убогих людей, а богатые все вывезены вон»[1566]. Некоторые информаторы вообще утверждали, что женщин в Азове не осталось[1567]. Последнее мнение, несмотря на его ошибочность, ярко свидетельствует о том, что гражданского населения в городе практически не было.

Вторая осада Азова

Российская армия появилась под Азовом раньше, чем в предыдущем году. К тому же она была лучше подготовлена к осаде. Обращает на себя внимание тот факт, что Петр изменил структуру командования идущими под Азов войсками. Теперь они делились на Большой полк Алексея Семеновича Шеина и морской караван Франца Яковлевича Лефорта. Шеину были подчинены Гордон и Головин, а также другие военачальники[1568]. В результате осаждавшие турецкую крепость войска получили единое командование. Указ о походе под Азов был дан Шеину 9 февраля 1696 г.[1569]

Отдельной военной силой в 1696 г. стал морской караван. В него входили только те суда, которые предназначались для выхода в море. Его состав приведен в записи об отправке судов от Воронежа: «А морского каравана, плавного пути адмирал Франц Яковлевич Лефорт со всем караваном на морских, имянуемых