— Знаешь деда, как-то оно всё, даже не знаю , всего и много. Жил, жил никого не трогал, пока в самолёт не сел, — я задумался с чего начать.

Дед меня торопить не стал молча, с сочувствием ожидая продолжения.

Ну я и начал. И про то как в больнице очнулся. Как с отцом разговаривал, и, как, не сразу мачеху с приёмными сёстрами вспомнил. Рассказал про Юн Ми и её сестру, про свою приязнь к младшей Ким и странное раздражение которое у меня вызывала моя суженная. Про странное поведение моих сестёр и полное попустительство, такому, ненормальному поведению Лины и Ланы, наших родителей.

Рассказал про Софию, как она неожиданно попросилась под мою руку, и как я взяв её, не смог дать девушке свою защиту. Потому, что не придал её рассказу о своих проблемах должного внимания. О том как она пришла ко мне через изначальный лес, намертво связав меня с лесом и его обитателями. Как лесные обитатели считают девушку берегиней, мифический существом из древнего славянского эпоса. Как перед ней преклоняли колени оборотни считающие земли вокруг нашего дома своими.

Не забыл включить в свою исповедь историю о свершённой мною глупости. О том, как бросился спасать Мартышу, и как мандражировал, поняв в какую какашку динозавра вляпался, без всякой подготовки бросившись в раскрыты капкан. О странном Роденбрукском Герцогстве, которое занимается людоловством. И что, если бы мне не повезло с наличием у Леса элитной охраны в виде семиметровых воинов, были бы у меня все шансы попасть в плен к, пока, не пойми, кому. Об артефактах взятых с боя. О том что, мир изначального леса по всей видимости расположен в другой реальности, как и моя дача на море

Ну и на последок своего рассказа провинился за моё позорное бегство с поляны около нашего родового дома. О том как меня достали уже приключения, прилипающие к моей заднице на ровном месте.

— Понимаешь деда, я не испугался. Меня уже реально задолбало всё! Я только лишь покинув поляну понял, что натворил и сразу же вернулся. Но блиин… Деда, что делать-то. Я ведь умом понимаю, вопрос не просто серьёзный, он архи важный. А я взял и всё свалил на хрупкие плечи своей слуги. Так ещё, эти блохастые, мне прям заявили, они её признают своей госпожой, а я, так, рядом стою.

— Эх внук! — дед прихлопнул руками по столешнице, после чего поднявшись подошёл к книжной полке, выдвинул высокую книжку, открывая тем самым нутро по тайного бара, непроизвольно обернувшись в сторону двери кабинета, набулькал рюмку прозрачным напитком. Выпил махом. Крякнул. И обернувшись ко мне продолжил: — Сила дала тебе разум взрослого человека, но вот мудрости к сожалению не добавила.

Дед какое то время помедитировал на графин с водкой, вряд ли в графине хранился спирт. Вздохнув, закрыл дверку стилизованную под книжную полку и вернулся на своё место, правда сидится почему то не стал, застыв перед окном на улицу.

— Нормально ты себя повёл. София Слуга. Это её долг вставать впереди своего господина, это раз. — Дед подошёл ко мне нависнув над креслом чуть нагнувшись в спине, — а дай ка мне внук попробовать твоей знаменитой водки на бруньках, больно тепло о ней твои папки отзывались.

Я молча, несколько театрально, поднявшись с кресла, поставил на столик рядом с креслом серебряный, кубачинской работы, поднос, со стоящей на нём запотевшей бутылкой, с зелёной этикеткой, хрустальной, гранённой рюмкой и блюдцем с нарезанный салом.

— Огурцы лишними точно не будут, — произнёс дедуля внимательно отслеживая, как тоненькая струйка наполняет сосуд, — добавь, таких знаешь, солёненьких с хрустом.

Дед, медленно, смакуя, выпил содержимое рюмки. Положил сало на кусочек чёрного хлеба, сверху накрыл напластанным вдоль огурцом, и так смачно откусил, жмурясь от удовольствия, что я тоже не удержавшись соорудил себе немудрённый бутерброд.

— Так вот, второе, — дед не стал садиться за стол, усевшись рядом со мною в кресло возле столика, заставив развернуться вместе со стулом, — хорошо, что ты, Юра, понимаешь, не все вопросы пока в твоей компетенции, и правильно это. Понимаешь?

— Да я деда понимаю, но мне, как-то от этого… не легче, что-ли. Стыдно, — резко захотелось махнуть залпом рюмку, рот наполнился слюной. Я сглотнул уставившись на деда со стыдом, столкнувшись с пониманием в мудрых глазах .

— Это нормально внук, тебе пока пятнадцать, подрастёшь, наберёшься мудрости, а мы будем рядом.

Дед вдруг, как-то неожиданно постарел, плечи опустились под бременем лет, спина сгорбилась, лицо прорезали новые морщины.

— Ты прости меня, внучок. Это тяжело, по себе знаю. Но Род. Род превыше всего. Так, что терпи всё переможется. У меня в пятнадцать таких женщин не было, и твоих сил тоже… — дед задумчиво замолчал, уйдя в свои мысли. — Жена, Юра, для мужчины самое главное, важнее только мать. Она тыл. Она плечо и препятствие перед твоей глупостью. Со Хён, она такая, вижу это, не сомневайся. А вот София… Ты должен понять, эта женщина, как бы грубо и цинично это не звучало... София инструмент. И как каждый инструмент сильно зависит от тех рук в коих окажется. На то и слугой тебе тебе дана, до самого конца, до гробовой доски. Она может рожать наследников, Род примет этих детей наравне с детьми рождёнными от твоих жён. Поэтому не бросил ты её, не бросил и не сбежал. Пойми. И ещё внук. София хорошо понимает своё место подле тебя. Нда. Вот.

Дед снова замолчал, только теперь пытливо вглядываясь в мои глаза. Я было потянулся к его эмоциям, но, неожиданно для самого себя, наткнулся на глухую стену. Именно наткнулся, прямо как в темноте… лбом… да со всего маху саданулся до искр, метеликами брызнувшими из глаз.

— Ох ёо. — я на автомате потёр лоб.

— Что внучок? Больно? — дед участливо покивал, — ничего, в следующий раз запомнишь. Не след считывать собеседника. За такое, и железо в брюхо можно заполучить.

— Прости деда, я не знал, что это, в принципе, возможно.

— Ни чего, зато запомнится наука. Я вот о чём хотел с тобой поговорить… Не перебивай, — дед махнул рукой не позволяя мне задать вертящийся на языке вопрос, — к твоим сёстрам мы ещё вернёмся, мнится мне, не даст наш Государь-Батюшка своего благословения на брак со своими внучками, его сейчас