Джемис закончил. Лишь отсветы языков пламени в очаге багрово отражались на его морщинистом лице.

Трэвис пошевелился.

— Но что же все-таки они собой представляют? Руны, я имею в виду? Почему они так важны? — заговорил он, стараясь не прикасаться к зачесавшейся вдруг правой ладони.

Джемис промолчал, предоставив ответить на вопрос новичка своему юному собрату.

— До сотворения мира не было ничего, — начал Рин. — Точнее говоря, было все: свет и тьма, огонь и лед, ночь и день — но они были перемешаны между собой в великом сумеречном океане, не знающем ни времени, ни границ. Потом пришел Кузнец Миров, произнес Первую Руну — Зея, — и все изменилось.

— Зея? — Трэвис наморщил лоб: что-то здесь не увязывалось. — Но разве не так называется весь этот… наш мир?

— Все правильно, — кивнул Рин. — Только это еще и название Первой Руны, произнеся которую Кузнец Миров создал его и запустил вершить свой бесконечный путь сквозь эфирный туман. Вот ее изображение.

С этими словами он нарисовал на восковой табличке квадрат и пересек его по диагонали прямой линией, отстоящей на равные отрезки от вершин фигуры:

— Затем Первотворец связал руну Зея внутри Рассветного камня, дабы созданный им мир познал постоянство, — продолжал Рин. — А следом, одну за другой, произнес руны, обозначающие солнце, луну и звезды, — и те тотчас появились. Но это было только начало. За ними последовали руны небес и гор, морей и рек, камней и деревьев и еще многих и многих вещей и явлений, каждому из которых соответствовала своя руна. И все эти руны Кузнец Миров тоже навечно связал в Рассветном камне, дабы ничто сущее в мире не сгладилось и не исчезло.

По мере того как Трэвис проникался смыслом сказанного, возбуждение в нем нарастало.

— Но это же означает, что буквально для всего в мире существует своя руна! — вырвалось у него.

— Совершенно верно, — подтвердил Рин. — И когда ты произносишь название руны, тем самым ты пробуждаешь заключенную в ней мощь — точно так же, как делал это Кузнец Миров в Начале Начал.

Трэвис почесал бороду, стараясь разложить по полочкам все услышанное от рунных мастеров. Язык у обоих был подвешен совсем неплохо, да и сказки они рассказывали прелюбопытные — если, конечно, не учитывать, что это всего лишь сказки.

А Бледные Призраки, Трэвис? Или фейдримы? Это что, тоже сказки?

— Знаете, я все-таки не понял один момент, — заговорил он после паузы. — Вот вы говорите, что пользоваться рунами научил людей Орлиг. Но мне казалось… Фолкен рассказывал… Короче говоря, я был уверен, что никто больше не верит в Древних Богов.

Джемис так сильно стукнул кулаком по столику, что его восковая табличка слетела на пол. Трэвис и Рин в изумлении уставились на него.

— Глупцы! Безумцы! — Глаза старого толкователя рун вспыхнули фанатическим огнем. — Они не ведают, что творят! Древние Боги не умерли. Они всего лишь удалились в иную обитель, скрытую от всех в глубине эфирного тумана. Да, время их прошло, и они уступили место Молодым Богам, позволив им без борьбы утвердиться в храмах Тарраса и Фаленгарта. Но это отнюдь не значит, что они ушли навсегда! — Джемис весь дрожал, голос его срывался на крик. — Они вернутся, и Зея снова будет принадлежать им, как в былые времена!

Приступ кашля сотряс худое тело старика. Глаза его потускнели и вновь сделались непроницаемыми.

— Твой первый урок окончен, — сухо произнес Джемис; не сказав больше ни слова, он пересек зал, поднялся по спиральной лестнице и скрылся за дверью в стене.

Трэвис виновато посмотрел на Рина:

— Ты уж извини, я не хотел его обидеть. Рин отрицательно покачал головой:

— Тебе не в чем извиняться, Трэвис. Знаешь, когда человек стареет, ему с каждым годом становится тяжелее принимать происходящие вокруг перемены, только и всего.

— А как ты думаешь, он был прав, когда говорил, что Древние Боги еще вернутся?

— Там на полочке немного сыра и хлеб, — помолчав немного, сказал Рин. — Тащи сюда. Давай поедим, а потом я покажу тебе, как правильно пользоваться стилосом и табличкой.

Трэвис безропотно принес еду и помог Рину сервировать завтрак. Вопросов он больше не задавал.

Спустившись во двор по выщербленным ступеням старой башни, отданной Бореасом в распоряжение толкователей рун, Трэвис поспешно запахнул на груди плащ. Ветер обжигал ему лицо своим ледяным дыханием и так и норовил проникнуть под одежду. С каждым днем становилось все холоднее. Так сильно мороз не донимал его даже в Зимней Пуще, отстоявшей от Кейлавера на сотни лиг к северу. Но там их с Фолкеном защищали от злого ветра, налетающего с отрогов Фол Трендура, мощные стволы и кроны валсиндара, тогда как здесь, на вершине холма, укрыться можно было только в помещении.

Трэвис поднял голову. Небо было чистым и прозрачным. Ни намека на зловещие грозовые тучи, вечно нависающие над остроконечными пиками Железных Клыков.

Рано или поздно они и сюда доберутся, и ты это знаешь, Трэвис Уайлдер! Потому что они покорны его воле — воле Бледного Властелина. Пока они не спешат покидать Имбрифейл — потому мы и не видели их больше, выйдя из Зимней Пущи и направившись в Кельсиор. Но не стоит надеяться, что так будет и впредь.

Вздрогнув, он еще плотнее закутался в плащ и рысью побежал через двор, на ходу размышляя, сколько еще времени отпущено им судьбой до того момента, когда верхушки крепостных башен скроются в низко нависших грозовых облаках и на Кейлавер падет Тьма.

Войдя в отведенные им покои, Трэвис, как всегда, застал Мелию и Фолкена погруженными в оживленную дискуссию по поводу случившегося в день открытия Совета Королей. Насколько ему удалось понять из их разговора, сегодня утром Совет возобновил работу. По словам барда, навязанное им голосование не имело статуса окончательного решения, так как по закону для этого требовалось недвусмысленное выражение своей позиции каждого из участвующих в нем монархов. Поскольку Иволейна воздержалась, было решено провести повторное голосование позже, а сегодняшнее и последующие заседания посвятить слушанию и обсуждению докладов правителей и правительниц доминионов о положении дел в их владениях. На каждый такой доклад отводилось по два заседания. Учитывая всевозможные перерывы и проволочки, эта фаза работы Совета обещала затянуться минимум недели на две, что никак не устраивало Фолкена.

— Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, пока каждый советник каждого из монархов в подробностях доложит Совету о количестве голов павшего скота в каждой из провинций каждого из доминионов! — раздраженно заявил бард, проведя пятерней по волосам.

— А я могу, — спокойно возразила Мелия. — Особенно в этом кресле. Исключительно удобное. Набито, кстати, конским волосом. Как ты думаешь, Бореас не откажет, если я попрошу его подарить мне точно такое же?