Подобные встряски были пустыми и ненужными, но они были шумными, задевали множество людей, городов, и занимали целые страницы летописей. Хотя самое основное совершалось в промежутках между ними. Иван Калита тихо и незаметно продолжал свою деятельность по устроению Руси. Уж он-то понимал, что ордынские «купли» — вещь совершенно ненадежная. Завтра хану попадет вожжа под хвост, и он, невзирая ни на какие «купли» передаст ярлыки кому-то другому. Московский государь старался привязывать к себе русские земли и другими способами. Выдал дочь Марию за ростовского князя Константина, вторую дочь Феодосию — за белозерского Федора, третью, Евдокию — за ярославского Василия.

Это были связи «сверху». А устанавливались и «снизу», по всей толще. Калита исподволь начал ломать удельные границы. Смешивать русских людей, чтобы они осознавали себя не москвичами, ростовцами, белозерцами, а снова принадлежали к одному государству, одной общности. Для обнищавших жителей иных княжеств Калита предоставил возможность поправить благосостояние. Но для этого им надо было перебраться в Московское. Князь выделил им пустующие участки, в том числе мало заселенную лесную область Радонеж, «льготу людем многу дарова, и ослабу обещася тако же велику дати». Сюда стали стекаться сотни и тысячи переселенцев. Среди них был и разорившийся подчистую ростовский боярин Кирилл с сыном Варфоломеем, будущим св. Сергием Радонежским…

А в это же время сам князь и его бояре покупали в соседних княжествах села, деревеньки, пустоши. Оскудевшие владельцы отдавали их подешевке, а Калита всячески поощрял сделки. Если было нужно, давал льготные займы хорошо зарекомендовавшим себя боярам, дружинникам, слугам. В тех же ростовских, белозерских, ярославских, угличских, галичских землях ширились московские вотчины. Попробуй-ка теперь отдели их! Княжества прирастали к Москве не только внешне, по ханскому решению, а на самом деле, превращались в одно целое.

Их единство Иван закреплял и законодательно. Нет, он не добивался, чтобы удельные княжества официально признали его своим хозяином. В XIII в. получить подобное признание было абсолютно невозможно. Хозяином был хан, а Иван оставался его верным слугой. Но он, пользуясь правами верного слуги, принялся разрабатывать и вводить для них общие законы. Современники сравнивали Калиту с Юстинианом, он собирал и сводил воедино «правды» и «судные грамоты» разных княжеств, согласовывал с греческим церковным правом. А общие законы объединяли и Русь. К этому времени уже установилось, что право суда принадлежало всем вотчинникам — князю, боярину, городу, крупному монастырю. Калита подтвердил данное право, но судить они должны были по одинаковым правилам.

Кроме того, он ввел существенную оговорку. Вотчинники могли судить своих людей по всем делам, «опричь татьбы, и разбоя, и душегубства». Расследование и наказание самых серьезных преступлений великий князь оставлял за собой и своими наместниками. А таким образом, он становился общим верховным судьей для всей Северной Руси. Кто был недоволен решениями удельного князя или боярина, мог обратиться в Москву. Ну а вдобавок ко всему, Калита обеспечил себе достаточные полномочия, чтобы очистить «Русскую землю от татей и разбойник». Собственное княжество очистил, взялся за другие.

Местные вотчинники с их ограниченными силенками были не в состоянии справиться с такой задачей. Иное дело великокняжеские дружинники. А они теперь жили в каждом княжестве, владели там землями, могли присматривать за порядком. Информировали государя, если нужно, получали от него подмогу. В результате московские дружины начинали играть роль общих правоохранительных органов, защитников населения. Хороших слуг Калита жаловал, награждал, но и бездельничать не позволял, требовал исправного исполнения обязанностей. Позволял прикупать вотчины на стороне, а своими наследственными и приобретенными землями не разбрасывался. Давал их воинам и чиновникам не в вотчины, а в поместья. Пока служишь ты или твои дети — владей. Не будешь служить — возврати великому князю. Система поместий помогала и экономить казну. Слуги получали все необходимое с выделенных им деревенек, денег на них государь не расходовал.

А пополнял казну Иван Данилович всеми возможными способами. Он оказывал всяческое покровительство торговле. Положение Москвы было не слишком удобным для купцов, главная трасса, по которой текли товары, проходила по Волге, а от верховий реки, по ее притокам, на Новгород. Но Калита позаботился, чтобы центр торговли переместился из разгромленной Твери на великокняжескую территорию. На Мологе была организована первая на Руси крупная ярмарка, Холопий городок. Перекресток дорог выбрали удачно, он ничем не уступал Твери. Сюда стали съезжаться ордынские, среднеазиатские, русские, европейские купцы, во время ярмарки раскидывался город из тысяч шатров. Продавай и покупай в свое удовольствие, а московские воины обеспечат тебе порядок и безопасность.

Хотя Калиту интересовали не только купеческие доходы, благотворительностью для толстосумов он не занимался. Помог тебе великий князь получить прибыль — отстегни и ты великому князю. В дополнение к прежнему торговому налогу, «осьмичному» (восьмая часть стоимости товара), государь ввел еще один, «тамгу». А доставшиеся Калите Белозерское, Угличское, Галичское княжества представляли собой обширные лесные края. Прежние хозяева не видели в этом никакой выгоды. Ну что может быть хорошего в безлюдной глухомани? Иван Данилович поставил дело иначе. Он завел собственные ватаги охотников за пушниной, сокольников — ловчие птицы были экспортным товаром, стоили очень дорого. Создавались артели бортников, собирали в лесах мед диких пчел, в великокняжеских «варях» из него гнали хмельную медовуху. Государевы приказчики предлагали иноземцам отличный воск. Из глухомани потекли в казну ручьи звонкой монеты.

Но Калита не копил денег в сундуках. Что толку копить? Ордынцы пронюхают и вытрясут под каким-нибудь предлогом. Как и наставлял св. Петр, государь продолжал преображать Москву, превращать ее в духовную столицу Руси. Средства он вкладывал в самое главное, в храмы Божьи. У великого князя был хороший вкус, он не стеснялся советоваться с приближенными, со специалистами. Намечали места для строительства, выбирали архитектуру зданий, и вокруг Успенского собора, дополняя его, вырастал целый комплекс белокаменных церквей.

В 1329 г. был освящен небольшой стройный храм св. Иоанна Лествичника. К Успенскому собору пристроили придел Поклонения веригам апостола Петра. Калита перенес в Кремль Спасский монастырь, он стал придворным, настоятель получил сан архимандрита. Великий князь содержал обитель за собственный счет, на ее базе возникла своеобразная академия, центр богословия и книжной мудрости, из числа ученых иноков Спасского монастыря подбирались кандидаты в епископы. Кремль украсился еще одной церковью, монастырской — Преображения Господня. А потом был заложен большой собор во имя Архистратига Михаила. Ему предназначалась роль великокняжеской усыпальницы.

Правда, митрополит Феогност не спешил последовать примеру св. Петра, в Москве не поселился. Грек любил более теплый климат, жил в Киеве, потом на Волыни. Он до сих пор пытался отстаивать интересы византийской церкви, а Константинопольская патриархия полагала, что митрополит не должен связывать себя с кем-либо из князей. Иначе он вольно или невольно будет зависеть от этого князя. Пускай он остается выше светских властителей. На Волыни, среди слабых местных князьков, Феогносту вполне удавалось поддерживать такой статус… Но Иван Данилович не отчаивался. Вспоминал поучения св. Петра, что угождать надо не людям, а Богу, и все остальное приложится. В центре Москвы создавался чудный белокаменный ансамбль, достойный стать митрополичьей резиденцией.