С дороги послышался голос:

– Жив, человече?

– Жив пока.

– Значит, долго жить будешь. Слазь, разбежались твари.

Я попробовал слезть, но руки окоченели, слушались плохо, и я почти свалился на землю.

С дороги к дереву шел молодой парень. Интересно – как его не услышали волки и не увидел я?

– Ты сапог-то обуй, ногу отморозишь.

Я натянул сапог. Ногу, вернее – пальцы на ноге, я почти не чувствовал. Парень осмотрел останки коня, поправил лук.

– Не повезло тебе, мужик.

– Это как сказать. Коня потерял, зато сам живой остался. Как звать-то тебя, спаситель?

– Демьяном кличут.

– Видно, Божий промысел тебя на эту дорогу привел. Спасибо!

– Каким промыслом? Охотник я, в город иду.

– Как же тебя волки не услышали?

– На то и охотник, чтобы скрадывать. К тому же звери тобой отвлеклись. Мы стоять и говорить будем или в город пойдем?

– Пошли.

– Постой, а седло снять?

– Так оно погрызено все.

– И то верно.

Мы направились по дороге в город. Охотник молчал, шел ходко. Первое время я за ним не успевал, но потом нога отошла, и мы шли рядом.

Добрались до города под утро. Городские ворота были еще закрыты, но за мзду стражник приоткрыл воротину, и мы вошли в город.

– Переночевать-то у тебя есть где? – спросил я Демьяна.

– На постоялый двор пойду.

– Пошли ко мне, до утра поспишь в воинской избе – тепло, за постой платить не надо. Утром поешь да по делам своим направишься.

– А ты кто такой будешь?

– Боярин я, Михайлов.

– Ага, слыхал о таком. Я на берегу Сухоны был, когда ты с купцом Толмачевым гонки устраивал. Я на торг тогда ходил, шкурки продавал. Ох, и здорово ты его тогда умыл!

Ворота моего дома были закрыты, на мой стук вышел один из холопов, отворил, и мы отправились спать.