– Ну? – бросил Виталик нетерпеливо.

– Виталик, давай потом, – сказала Марина, развернулась и почти побежала к лестнице.

– Так. Ты забыла чего? – крикнул он ей вслед с досадой.

– Нет. Да.

Добегу, запрусь, отдышусь, в себя приду, думала она с отчаянной надеждой. Не получилось: Виталик как-то легко обогнал, преградил дорогу на площадке между первым и вторым этажом и спросил совсем не запыханным голосом:

– Чего забыла-то? Времени мало, пошли.

– Виталик, я… – начала Марина, лихорадочно придумывая, и решила не врать: – Там этот опять, возле подъезда, не хочу мимо идти.

– Кто?

– Ну, как его, Песочков, – выговорила Марина с неохотой и омерзением.

Сейчас вырвет, подумала она и качнулась, чтобы бежать в комнату, но Виталик не пустил. Он спросил изумленно:

– Так это он, что ли, с мордой набок и рука… А, точно, он как бы взорвался. – Виталик злобно ухмыльнулся и протянул: – Нашла кого бояться, шибзда.

Марина опять поежилась. Она сама не ожидала, что будет бояться того шибзда, которого после первой незабываемой встречи видела всего пару раз, еще с трудно сходившими синяками на не до конца сдувшейся роже – прикрывшие глаза толстые коричневатые щеки при костистой плеши и тощей шее смотрелись почти забавно, но Марине было совсем не до забав, смотреть она не стремилась, да и сам плешивый оба раза проковылял по стеночке, быстренько и глядя под ноги. Потом он и вовсе исчез из общаги и, Марина надеялась, из жизни, без тени и следа. А теперь объявился, курил, скособенившись и уставившись на двери общежития, у криво врытой в землю бетонной плиты. Марина сразу его узнала, хотя он был в зимней куртке и меховой шапке, а правую забинтованную руку держал у пряжки пояска, после затяжки как-то привычно кладя на нее левую с сигаретой.

– Я не боюсь, – прошептала Марина, с ужасом понимая, что ее вырвет прямо сейчас. – Просто… Давай потом, Вит…

– А давай сейчас: пойду ему руки нахер доломаю, и шею заодно, – предложил Виталик.

– Н-нет! – почти крикнула Марина, бездумно пытаясь схватить его за руки, чтобы и впрямь не пошел.

– Блин, надо было тогда его из окна запустить, – пробормотал Виталик неласково. – Проходи уже, чего встал-то.

Марина вздрогнула. Сзади предложили очень высоким, но явно мужским голосом:

– Так вы или туда, или сюда, а то никак.

Марина поспешно отошла в сторону, пропуская парня в полушубке и огромной лисьей шапке. Парень был смутно знакомый – кажется, с седьмого этажа. Он скользнул мимо, бегло взглянув на Марину, но не факт, что рассмотрев в лестничном сумраке, и загремел каблуками по ступенькам к выходу. Марина поцокала к себе, пока Виталик не опомнился, и в узком проеме обогнать он уже не сумел, а хватать за руки или фалды, к счастью, не стал. И дверь не стал загораживать: несколько секунд молча наблюдал, как Марина, задыхаясь, воюет с замком, потом, мягко отодвинув ее в сторону, в три движения отпер и открыл дверь.

Марина ворвалась в комнату, сорвала шапку и села, вцепившись в нее, на скрипуче крякнувшую кровать. Виталик остановился в дверях, привалившись плечом к косяку. Помолчал и спросил:

– То есть так и будешь сидеть?

– Так и буду.

– И в кино не пойдешь?

Марина заплакала. Тошнота обошла горло и навалилась, точно таким же ощущением, на голову и плечи. От этого ощущения броском к унитазу уже не избавиться.

– Бля, – сказал Виталик уныло.

Марина нашарила платок в кармане пальто, трубно высморкалась в него, подумала и уточнила:

– Кто бля?

Виталик вздохнул и спросил:

– Блин, ну что ты начинаешь-то?

– Я начинаю?

– Нет, я, блин! Ты же сама хотела в кино, уговаривала, давай-давай! Вот пошли – и что? И я виноват, да?

– Да, да, да, я виновата, я, как всегда, – успокоился?

– А, – сказал Виталик. – У тебя менстра, что ли?

– Что? – не поняла Марина, тут же поняла и разом, волной, рассвирепела: – Слова-то выбирай.

Виталик вздохнул, явно выбирая слова, и сказал:

– Ну это. Извини.

– Менстра, – буркнула Марина и неожиданно для себя добавила: – В том-то и дело, что нету.

Виталик кивнул. Не понял. Марина опять всхлипнула и еще добавила:

– Третий месяц.

Виталик кивнул да так и застыл со склоненной головой, помаргивая в чисто вымытый пол.

– Вот так, – сказала Марина и нервно засмеялась.

Виталик снял шапку, расстегнул пальто, прикрыл за собой дверь и спросил:

– Точно?

Марина кивнула, не сводя с него глаз. Виталик спросил:

– А что молчала-то?

– Ну… Хотела на Новый год – не получилось. Теперь вот сказала.

Виталик шумно выдохнул, в два шага подошел до кровати, сел так. что сетка чуть не выбросила обоих к противоположной стенке, сгреб Марину и прижал к себе. Марина тоненько счастливо завыла.

– Ну все, все, – бормотал Виталик. – Нормально все, не реви.

– Что нормально? – пробубнила Марина. – Я чуть не умерла сто раз после этой консультации, знаешь, как стра-а-а…

– Блин, да тебе всегда страшно. Залетела – страшно, шибзд безрукий курит – страшно, в школу идти – страшно, снег пошел – вообще страх божий.

– Что врешь-то? – оскорбилась Марина, оторвавшись от плеча.

– О, успокоилась сразу.

– Вот ты гад! – Марина стукнула его в плечо, прерывисто вздохнула и принялась расстегивать пальто и разматывать платок.

– Э, ты что. В кино не пойдем, что ли?

– Да какое кино, я взмокла насквозь.

– Ну… Ну переодевайся давай тогда. Хоть на следующий сеанс успеем, не спеша дойдем, без гонки.

– А этот ушел?

– Какой этот? Блин. Марин, ты зачем меня унижаешь как бы? Давай мы теперь будем всякое говно бояться и ходить только там, где оно не валяется.

– Ну все-все, Виталик, не заводись. Ну прости, пожалуйста, просто я и так на нервах, а тут еще этого увидела, вот и…

– Вот и все. Пошли в кино, поржем хоть, там этот, Пьер Ришар. Я давно посмотреть хотел, мне Славян рассказывал про «Не упускай из виду», ржачный вообще фильм, а я не успел посмотреть перед этим самым. Давай-давай.

– Погоди, – сказала Марина решительно и чуть отсела от Виталика. – А поговорить?

– А поцеловать? Ну и поговорим как бы.

– Когда?

– Хоть по дороге, хоть потом. Марин, ну собирайся.

– Нет, погоди. – Марина собралась с мыслями и словами и требовательно спросила: – Ты вообще понял, что я сказала?