class="p1">Он продолжил бесконечный процесс уточнения формы носа, губ, челюсти, подбородка, скул, ушей, волос, цвета кожи и пигментных пятен и десятка других особенностей. К счастью, у него был хороший свидетель в лице Сандовала, который не раз видел липового ученого. Бономо нажал на клавишу, и программа «Айденти-КАД» выдала ряд смоделированных компьютером окончательных вариантов лиц на выбор для Сандовала. Бономо еще кое-где подчистил, положил тень, добавил несколько штрихов и удовлетворенно откинулся на спинку стула, как художник, закончивший работу над портретом.

Компьютер, казалось, завис.

— Что он сейчас делает? — спросил д’Агоста.

— Готовит фоторобот.

Прошло несколько минут, потом компьютер заверещал, и на экране появилась маленькая иконка с надписью «Процесс завершен». Бономо стукнул по клавише, ближайший к нему принтер ожил, и из него пополз лист с черно-белым изображением. Бономо взял лист из лотка, полюбовался и передал Сандовалу.

— Это он? — спросил Бономо.

Сандовал в изумлении уставился на портрет.

— Боже мой. Точная копия. Невероятно. Как вы это сделали?

— Это вы сделали, — ответил Бономо, похлопав его по плечу.

Д’Агоста через плечо Бономо посмотрел на распечатку. Изображение по своей четкости приближалось к фотографическому.

— Терри, ты гений, — пробормотал он.

Бономо засиял, распечатал еще с полдесятка экземпляров и передал д’Агосте.

Д’Агоста сложил листы на краю стола и засунул в свой портфель.

— Пришли мне изображение по электронке, ладно?

— Непременно, Винни.

Д’Агоста вышел из кабинета, Сандовал последовал за ним. Лейтенант подумал, что теперь осталось только показать этот фоторобот тем двенадцати тысячам человек, которые были в музее в день убийства. Вот будет работенка.

24

Комната для допросов в Калифорнийском изоляторе временного содержания в Индио представляла собой просторное помещение с бежевыми шлакобетонными стенами, в котором стояли один стол и четыре стула: три с одной стороны стола и один — с другой. С потолка свешивался микрофон, в двух углах размещались видеокамеры. В дальнюю стену был вмонтирован темный прямоугольник зеркала, прозрачного с другой стороны.

Специальный агент Пендергаст сидел на среднем из трех стульев, положив на стол руки, сцепленные в замок. В кабинете стояла полная тишина. Бледные глаза Пендергаста были уставлены в какую-то далекую точку в пространстве, а сам он оставался неподвижен, как мраморная статуя.

Из коридора донесся звук шагов. Потом послышался скрежет задвижки, и дверь распахнулась внутрь. Пендергаст повернул голову — в кабинет вошел Джон Шпандау, старший надзиратель.

Пендергаст поднялся (тело у него еще побаливало после вчерашней схватки) и протянул руку.

— Мистер Шпандау, — сказал он.

Шпандау едва заметно улыбнулся и кивнул:

— Он готов, если вы готовы.

— Он говорил что-нибудь?

— Ни слова.

— Ясно. Все равно приведите его.

Шпандау вышел в коридор, послышался гул голосов, затем в сопровождении двух тюремных охранников появился человек в оранжевой робе, тот, что напал на Пендергаста в «Солтон-Фонтенбло». На запястье у человека был гипс, на колене — бандаж. Руки и ноги у него были скованы. Охранники подвели его к одиночному стулу на дальней стороне стола и посадили.

— Вы хотите, чтобы мы остались? — спросил Шпандау.

— Нет, спасибо.

— Если что понадобится, они будут за дверями.

Шпандау кивнул охранникам, и все трое вышли из кабинета. Раздался звук задвигаемой щеколды и поворачиваемого в замке ключа.

Пендергаст некоторое время продолжал смотреть на закрытую дверь. Потом он сел за стол и посмотрел на человека, сидящего напротив. Тот выдержал его взгляд. Лицо неизвестного оставалось абсолютно бесстрастным. Он был высок, мускулист, с широким лицом, высоким лбом и густыми бровями.

Довольно долго они без слов разглядывали друг друга. Наконец Пендергаст нарушил молчание.

— Я намерен вам помочь, — сказал он. — Если вы мне позволите.

Человек не ответил.

— Вы жертва в той же мере, что и я. Вы были не меньше меня удивлены, когда в ту комнату стал поступать газ. — Голос Пендергаста звучал мягко, проникновенно, чуть ли не уважительно. — Вас сделали козлом отпущения или, говоря на уголовном языке, использовали как шестерку. Это не очень приятно. Так вот, я не знаю, почему вы взялись за это дело, почему согласились напасть на меня или что вам за это пообещали. Я знаю только, что это был заказ, а не личная месть, потому что я вас в жизни не видел. Вас подставили, обманули, использовали, а потом бросили на съедение волкам. — Он помолчал. — Я сказал, что готов помочь вам. И я вам помогу, если вы скажете, кто вы такой и на кого работаете. Больше мне ничего не нужно — всего два имени. Остальное я сделаю сам.

Человек продолжал смотреть него с тем же бесстрастным выражением.

— Если вы и дальше будете молчать из чувства ложной преданности, то позвольте объяснить: вас уже принесли в жертву. Вы меня понимаете? Кто бы ни был вашим кукловодом, кто бы ни направлял ваши действия, он явно с самого начала имел в виду вашу нейтрализацию. Как и мою. Так зачем же хранить молчание?

Неизвестный по-прежнему молчал.

— Я расскажу вам одну историю. Мой коллега-агент посадил одного гангстера в тюрьму на семь лет за вымогательство и шантаж. Гангстеру много раз предоставлялась возможность назвать имена его боссов в обмен на снисходительность. Но он остался преданным солдатом. Он отбыл весь срок — все семь лет приговора. Его освободили всего две недели назад. Первое, что он сделал, — поехал домой к семье, которая встретила его слезами радости. Но не прошло и часа, как его застрелили те самые гангстеры, защищая которых он отбыл полный срок. Они сделали это, чтобы заткнуть ему рот… хотя он семь лет хранил им верность.

Пока Пендергаст говорил, человек мигнул несколько раз, но никаких других движений не сделал.

— Вы храните молчание в надежде получить вознаграждение? Этого никогда не случится.

Ничего. Пендергаст помолчал некоторое время, оценивающе глядя на сидящего напротив. Наконец он заговорил снова:

— Может быть, вы защищаете свою семью, опасаетесь, что если заговорите, то их убьют?

Человек не ответил и на это.

Пендергаст поднялся:

— Если вами движут эти соображения, то единственный выход для вашей семьи — это начать говорить. Мы сможем их защитить. В противном случае и вы, и ваша семья обречены. Можете мне поверить. Я видел такое много раз.

Что-то мелькнуло в глазах человека… может быть, мелькнуло.

— Всего доброго.

Пендергаст позвал охранников. Дверь была отперта, щеколда отодвинута, и вошли охранники, а с ними Шпандау. Пока два охранника уводили задержанного, Пендергаст оставался стоять.

Помедлив, он сказал:

— Я возвращаюсь в Нью-Йорк. Будьте добры, подготовьте для меня его фотографии, отпечатки пальцев, ДНК и медицинский отчет его лечащего врача.

— Сделаем.

— Вы были