В отличие от США — СССР хоть и создает военный блок — но блок этот чисто оборонительный и заточен на одни и те же задачи — отражение возможной агрессии в Европе. В отличие от США, которые собрали во Вьетнаме немало союзников, от Южной Кореи до Австралии — СССР даже не пытается потребовать от своих союзников направить контингенты в Афганистан в сходной ситуации — хотя бы для того, чтобы обкатать их в условиях реальной войны. Советские сателлиты ведут самостоятельную внешнюю политику, заключающуюся в одной фразу «кто в лес кто по дрова». Куба, маленькое государство на другом конце света — посылает свои контингенты всюду, от Африки до Йемена, реально помогает СССР, немало делает социалистическая Германия — но это на одной стороне медали. А на другой — в Румынии брат президента продает ЦРУ советский танк Т72, а в Польше — заместитель министра обороны становится агентом ЦРУ, а сама Польша — фактически проводит антисоветскую внешнюю политику, вспоминая об СССР только тогда, когда походит пора возвращать набранные на Западе кредиты, которых Польша нахапала едва ли не больше, чем сам СССР.

В отличие от США — СССР фактически не имеет военных баз за пределами Европы и не пытается их приобрести для обеспечении я постоянного присутствия советских войск за границей в количестве, позволяющем воевать, решать оперативные, а не советнические задачи. Громадные, многократно превосходящие силы НАТО группировки войск — зачем то размещены в Европе, обесценивая советскую риторику о миролюбии — в то же время советские интересы во всех других регионах мира не защищены практически никак и никем. Советский флот — имел немногочисленные базы (Камрань, Тартус) и дружественные порты для бункеровки — но создать сеть нормальных, полноценных баз почти не пытались. Не было и пунктов постоянного базирования стратегических бомбардировщиков и тактической ударной авиации за пределами Европы, СССР так и не попытался создать аналогов Рамштайна и Инжирлика. Индия, давний друг СССР — вполне могла предоставить под советский флот отличные базы — но это никому не было нужно. В результате — когда какой-нибудь диктатор внезапно менял ориентацию, как Али Абдулла Салих в Йемене в восемьдесят пятом — СССР ничего не оставалось, кроме как удалиться. Единственная попытка активизировать советскую внешнюю политику была предпринята в семьдесят девятом в Афганистане — но была предпринята негодными средствами, в отсутствие опыта подобных действий, при прямом попустительстве, а то и вредительстве находящихся в стране советских представителей — привел к катастрофе.

Но после гибели Горбачева и тяжелого удара по советской госбезопасности — советская внешняя политика начала неуловимо меняться, и Ясир Арафат был одним из первых, кто это заметил. И сделал выводы.

Действия СССР стали намного жестче, причем действия эти — предпринимались без предупреждения, а страны Запада и иные игроки — ставились перед фактом. Атомные взрывы в Пакистане поставили мир на грань ядерной войны, а открытая стычка с американцами, со сбитыми самолетами и погибшими пилотами — показала что СССР открыто провоцирует катастрофическую войну в регионе. Переводит локальные боевые действия с моджахедами — в классический военный конфликт с применением ядерного оружия. Американцы оказались не готовы и отступили.

Вторым поворотом советской внешней политики — стало активное применение терроризма в своих интересах. Если раньше СССР просто помогал террористам — то теперь он использовал террористов и терроризм в проведении своей политики. Несколько ликвидаций в Пакистане, предпринятых еще когда Пакистан был на ногах и обостривших ситуацию в Пакистане до предела — были выполнены опытными террористами. Арафат знал, что это были палестинцы из лагерей в Йемене и Судане, причем палестинцы просоветской ориентации.

Но последней каплей — стало получение информации о том, что Советский Союз нашел контакты с Израилем через представителей диаспоры и ведет какие-то переговоры. Стало ясно, что в СССР к власти пришли ревизионисты, ищущие соглашения с врагами арабского народа — когда они его найдут, они его просто сдадут Израилю, а договариваться будут от имени просоветски настроенных палестинцев. Этого — Арафат допустить не мог.

И здесь, сейчас — он должен был обрести новых хозяев. Он понимал, что за ними — стоят другие, а за другими — третьи, и скорее всего это те, против которых он сражался и кого клеймил. Но ему было плевать на это…

Колонна втягивалась внутрь, часть машин оставалась у въезда, боевики настороженно смотрели друг на друга, подозревая в дурном. Относительно небольшая — относительно общего количества — группа машин — направилась к административному зданию….

* * *

— Внимание, сектор два. Движущиеся цели.

Еще работая в Сирии — они придумали простой способ быстро передавать друг другу правильные координаты. Циферблат часов. И двенадцать секторов. Цифра 12 — строго на север…

В прицел — Николай увидел перемещающиеся машины… освещение было самое мерзкое, ярко освещенные участки, чередующиеся с темнотой. Ни ночной прицел, ни обычный — нормально не применить — вдобавок ночного на такую дальность не хватит.

— Есть…

— Замедляются. Останавливаются…

Николай привычно попытался подготовиться к выстрелу — но тут ему словно в ухо кто-то шепнул — бесполезно. Не попасть…

Машины остановились.

— Стоп.

Нет, не попасть. Он просто не видит цель.

Предельная дальность. Не видно ни хрена. Глаза слезятся от чередования тьмы и света, усиленных прицелом…

— Расходятся…

— Минус, — сказал Николай.

Это значило — отмена. Стрелять нельзя.

* * *

Верный своей параноидальной бдительности, выживший в десятках боев, переживший смерть и предательство, Франжье не вышел на улицу встречать Абу Аммара. Он ждал его внутри, в здании. Помимо обычной предосторожности — это должно было показать многолетнему лидеру палестинского сопротивления, кто главный в их новой связке, ливанских христиан и палестинских изгнанников.

Когда Абу Аммар вошел в комнату — сидевшие там Франжье и посланник поднялись на ноги.

— Ас саламу алейкум.

— Ва алейкум ас-салам…

Обычное приветствие с объятьями и поцелуями, которое должно было то ли продемонстрировать их новую общность, то ли обмануть чью-то бдительность. Вообще, война в Ливане начиналась как раз от палестинцев, от их лагерей, от того, что они потребовали больше власти и в союзе с местными мусульманами попытались отнять ее у христиан, объединенных в Фалангу, боевую христианскую организацию, напоминавшую отряды Муссолини и Гитлера. В Фаланге — тогда был и Франжье, хотя возглавляли ее представители другого клана — Жмаэли. Так что перед Тони Франжье стоял один из тех, кто непосредственно был виновен в пятнадцати годах кровопролитной войне на этом маленьком клочке земли у Средиземного моря. Вот только… времени прошло очень много, и все успели и предать друг друга, и повоевать. И вместе, и врозь. Жмаэли был в земле, и старший и младший — а ему, Антуану Франжье надо было выживать. И Абу Аммару — тоже…