Сестры стояли лицом к лицу. Ориана по-прежнему держала нож у горла Бертраны. Элэйс не шевелилась.

Гильом пригнулся, беззвучно моля Бога, чтобы Ориана не заметила его. Он осторожно попятился к стене, в тень, и неслышно прокрался чуть ближе, так что ему было и видно, и слышно происходящее.

Ориана швырнула что-то к ногам Элэйс.

— Возьми, — крикнула она. — Открой лабиринт. Я знаю что «Книга Слов» здесь.

Глаза Элэйс расширились от удивления. Гильом смотрел на Ориану, со стыдом узнавая это надменное выражение.

— Или ты не читала «Книгу Чисел»? Ты поражаешь меня, сестра! Там объясняется, как использовать ключ.

Элэйс медлила.

— Кольцо, в которое вставлен мерель, открывает камеру в центре лабиринта.

Она оттянула Бертране голову назад. Кожа на горле натянулась. Блеснуло лезвие.

— Сделай же это, сестра.

Бертрана вскрикнула, и этот звук лезвием вонзился в висок Гильому. Он взглянул на Элэйс, стоявшую, сдвинув брови, с беспомощно повисшей рукой.

— Сперва отпусти ее, — сказала Элэйс.

Ориана покачала головой. Волосы у нее растрепались, взгляд стал диким и больным. Глядя прямо в глаза сестре, она медленно, напоказ, сделала надрез на шее Бертраны. Та снова закричала, по шее у нее потекла струйка крови.

— Следующий будет глубже, — предупредила Ориана дрожащим от ненависти голосом. — Доставай книгу.

Элэйс нагнулась, подобрала кольцо и пошла к лабиринту. За ней, волоча Бертрану, шла Ориана. Гильом слышал, как задыхается девочка, беспомощно перебирая связанными ногами.

Минуту Элэйс стояла, устремившись памятью в прошлое, где то же самое проделывал Ариф.

Она прижала левую ладонь к шершавому камню лабиринта. В ране стрелой ударила боль. Ей не нужно было света, чтобы распознать египетский символ жизни — анкх, как называл его Ариф. Спиной прикрывая руку от Орианы, она вставила кольцо в крошечное отверстие у основания внутреннего круга лабиринта, прямо перед своим лицом. «Ради Бертраны, — молилась она про себя, — пусть это сработает!» Ничего не было произнесено, ничего не приготовлено, как следовало. Все было совершенно не так, как в тот единственный раз, когда она представала с призывом перед камнем Лабиринта.

— Di ankh djet, — пробормотала Элэйс. Древние слова пеплом осыпались с губ.

Что-то резко щелкнуло, как ключ в замке. В глубине стены камень заскрежетал о камень. Элэйс отстранилась, и за ее плечом Гильом увидел открывшийся в самом сердце лабиринта тайник.

— Передай мне, — приказала Ориана. — Клади сюда, на алтарь.

Элэйс исполнила приказание, не сводя глаз с лица сестры.

— Теперь отпусти ее. Она тебе больше не нужна.

— Открой! — крикнула Ориана. — Я хочу убедиться, что это не подделка.

Гильом придвинулся ближе. На первой странице блестел золотом невиданный им доселе знак: овал, скорее походивший формой на слезу, венчал подобие креста или пастушеского посоха.

— Дальше, — настаивала Ориана. — Я хочу видеть все.

Рука Элэйс, переворачивавшая страницы, дрожала. Перед глазами Гильома мелькали бесконечные ряды знаков и символов, строк и рисунков.

— Возьми ее, Ориана. — Элэйс с трудом сдерживала дрожь в голосе. — Возьми книгу и отдай мне дочь.

Гильом увидел, как блеснул клинок, и догадался, что должно случиться, за миг до того, как это случилось, — до того, как ревность и обида толкнули Ориану уничтожить самое дорогое, что было у ее сестры.

Он прыгнул на Ориану и отбросил женщину в сторону. Сломанные ребра подались и в глазах потемнело от боли, но главное было сделано.

Нож выпал у нее из руки и пропал в темноте, в тени под алтарем. Бертрану толчком кинуло вперед. Девочка закричала, ударившись виском об угол плиты, и замерла.

— Гильом, забери Бертрану! — выкрикнула Элэйс. — Она ранена, и Сажье тоже. Помоги им. В деревне найдешь Арифа — он тебе поможет.

Гильом медлил.

— Прошу тебя, Гильом. Спаси ее!

Последнее слово оборвалось, когда Ориана, поднявшаяся с земли с ножом в руке, бросилась на сестру. Клинок вонзился в уже раненную руку.

У Гильома сердце разрывалось надвое. Невозможно было оставить Элэйс наедине с Орианой, но так же невозможно было видеть белое личико неподвижно лежавшей Бертраны.

— Пожалуйста, Гильом! Уходи!

Бросив последний взгляд на Элэйс, он подхватил дочь на руки, не замечая боли, стараясь не видеть крови, струившейся из пореза. Так хотела Элэйс.

Он неуклюже поднимался по ступеням к выходу из камеры, когда ему послышался рокот, словно ворочался гром, запертый в глубине холма. Споткнувшись, Гильом вообразил, что ноги не держат его, и упрямо двинулся дальше: шагнул на площадку и стал подниматься по тоннелю. Камушки выворачивались из-под ног, руки и ноги горели болью. Но дрожали не колени — дрожала и колыхалась сама земля под ногами.

Силы его были на исходе. Бертрана беспомощно висела у него на руках и с каждым шагом становилась тяжелее. И все громче рокотал гром. С потолка сыпалась пыль и каменные обломки. Но в лицо уже дунул холодный воздух. Еще несколько шагов — и он вырвался в серые сумерки.

Гильом бросился к Сажье. Тот лежал неподвижно, но дыхание было ровным.

И Бертрана, хоть и бледная как смерть, уже шевелилась и стонала у него на плече. Уложив ее рядом с Сажье, Гильом метнулся к убитым солдатам, срывая с них плащи, чтобы укрыть раненых. Затем сорвал и свой плащ — медная с серебром застежка отскочила и потерялась в пыли. Он свернул его и положил под голову Бертране. Задержался еще на миг, Чтобы поцеловать дочь в лоб.

— Filha, — прошептал он.

Первый и последний отцовский поцелуй.

В пещере загрохотало, громыхнуло, словно гроза разразилась над самыми головами. Гильом бросился в тоннель. Здесь, среди тесных стен, грохот оглушал.

Что-то метнулось к нему из темноты.

— Дух… лик… — бормотала обезумевшая от страха Ориана. — Лик в лабиринте…

— Где она? — крикнул Гильом, схватив ее за плечи. — Что ты сделала с Элэйс?

Ориана была в крови с головы до ног.

— Лица… лица в лабиринте.

Она пронзительно завизжала, и Гильом оглянулся туда, куда устремлен был ее безумный взгляд, но ничего не увидел. В этот миг Ориана ударила его ножом в грудь.

Он сразу понял, что удар смертелен. Он сразу ощутил смерть, овладевающую членами. Помутившимся взглядом он смотрел вслед убегающей в пыльном облаке женщине. Жажда мести тоже умерла в нем.

Когда Ориана выбежала в сумерки гаснущего дня, Гильом уже вслепую спускался вниз по туннелю с единственной мыслью: найти в этом хаосе камня и пыли Элэйс.