Ашраба прошло не без приключений. Вокруг сундука оставалась слабая аура морт, наполненной чуждым стремлением: видимо, Настар постарался и спрятал его на время от чужих глаз, как и обещал.

– Вот же умница, нашёл нас! – довольно похлопала Фогарта сундук по боку и, поразмыслив, откинула крышку.

– Хочешь туда перебраться? – хмыкнул Сэрим. – Надо было на одного тхарга меньше брать, э?

– Хочу садхам проверить, – серьёзно ответила она, проигнорировав дружеский укол. – А то ослабеет морт, расколется сфера – окажемся мы аккурат посередине красного вихря…

Иаллам даже ушам своим не поверил:

– Вот эта змейка – садхам? – нахмурился он, склоняясь над прозрачным шаром. – Вот эта кроха? Какая красавица… Вы гляньте, какие глазки! Ух, смотрит на меня. Влюбилась, что ли?

– Или голодная, – вскользь предположил Сидше. – Садхам, по слухам, питается страхом, так что на «Штерре» ему пришлось поголодать.

– А я трус, что ли? – выразительно сощурился рыжий, положив руку на пояс, где крепился кинжал.

– Ты новенький, тебя садхам ещё на зуб не пробовал, – остудила его пыл Фогарта и спросила: – А почему ты считаешь, что это девочка? Ну, так и есть, конечно, только мне пришлось её вдоль и поперёк морт изучить, чтоб наверняка узнать, а ты сразу сказал.

– А она мне понравилась, – бесхитростно признался Иаллам и постучал пальцем по прозрачной сфере. Ящерка повернула голову, следя за ним, как зачарованная. – У меня на красивых девиц чутьё, я их и под семью покрывалами узнаю. Если мне кто-то понравился, а лица не видать – наверняка красавица, тут и гадать не надо. Ни разу не ошибался.

– Тут достаточно один раз ошибиться. Смотри, назовёшь ещё «красавицей» какого-нибудь забияку с горячей кровью – и попрощаешься с головой, – посулил ему Сэрим мрачно. – Вот был один случай… Кхм, – обернулся он на Фог и смущённо кашлянул. – Впрочем, ну его. Давайте, что ли, я вам на флейте сыграю, чтоб пустыня шибче под ногами бежала?

– С хорошей музыкой и путь короче, – охотно согласился Иаллам, который и рад был оставить тему про красавиц и конфузы. – А можешь что-нибудь северное вспомнить? Я родных песен лет десять не слышал, с тех пор как меня в Кашим увезли.

…В Ишмирате слагали долгие баллады о счастливой любви, но звучали они так, словно кого-то хоронили, и инструменты надрывались от плача; в пустыне пели о смерти, но под разухабистые мелодии ноги сами пускались в пляс. А на севере в чести были песни о храбрых воинах и жестоких сечах, но если кто-то не знал языка, то мог бы решить, что речь идёт о жарких ночах, что делят влюблённые, о томных взглядах, о клятвах верности и об изменах.

Даже сейчас, когда флейта пела без слов, от смущения кровь приливала к лицу – и хотелось пустить тхарга вскачь ещё быстрее, чтоб ветер остудил разгорячённые щёки.

Небо на западе стало чёрным-чёрным, а на востоке медленно разгоралась бледная золотисто-розовая полоса. Песок будто сам тёк навстречу, точно огромная река без берегов, без края; барханы вздымались, подобно волнам; изредка встречались нагромождения камней или заросли кустарника, ощерившегося шипами. А над пустыней, в тёмно-синем холодном сумраке сияли и перемигивались звёзды, и Иаллам щурился на них, определяя путь, направлял тхарга уверенной рукой… и иногда подпевал шёпотом, еле слышно – что-то про белые снега, где сгинуть легче лёгкого, и цепочку капель крови, алых, точно спелые ягоды.

– А ты умеешь говорить на лорги? – тихо спросила Фог, когда Сидше поравнялся с нею, странно задумчивый и точно бы отстранённый.

– Разве что немного, – качнул он головой неопределённо. – На севере я почти не бывал.

– А хотел бы?

– Разве что ты с собой позовёшь, красавица.

Ответ был явно шуточный, и Фогарту он отчего-то разозлил.

Ночь ещё не кончилась, когда впереди показались огни; Иаллам, изрядно удивлённый, сделал знак остановиться.

– Вот мирцитовый рудник, – произнёс он, вглядываясь в густой предрассветный сумрак. – Быстро мы до него добрались – я думал, уже солнце взойдёт, когда приедем. Вон дорога змеится, видите? Еле-еле видна. По правую сторону от неё одно поместье Радхаба, а по левую – другое. Куда сперва поедем?

Фог хотела уже спросить совета у остальных, но вдруг ощутила вдали слабое возмущение морт, почти скрытое за мощными волнами энергии вокруг рудника, и решительно ответила:

– Вон туда – влево от дороги. Что бы там ни происходило, хорошего ждать не стоит. Значит, сначала лучше там осмотреться.

– И правильно – чего беду за спиной оставлять? – согласился Сэрим, поворачивая тхарга. – Ну, помчали! Иаллам, показывай путь.

На охрану своих владений Радхаб не поскупился – это стало ясно ещё издали. На расстоянии в тысячу шагов от поместья стояли невысокие – человеку по колено – столбы с вмурованными в них мирцитовыми капсулами. Если бы кто-то попытался пересечь невидимую черту, не имея пропуска от хозяина, то через некоторое время ощутил бы сильное удушье, а стража получила бы сигнал – и кинулась бы навстречу нарушителю. Сам дворец был обнесён белой стеной, с виду узорчатой, лёгкой, точно сплетённой из паутины, однако для врагов она стала бы неодолимым препятствием, которое ни тараном не проломишь, ни с налёту не перескочишь. Внешняя часть поместья состояла из нескольких башен, соединённых галереями; в башнях – их оказалось шесть, по числу углов – несли дозор воины, вооружённые стреломётами с особыми зарядами, которые воспламенялись бы неугасимым пламенем при попадании в цель.